Марши прижал желтоватый ноготь, отпустил. Изменения цвета не было.

— Какой профессией? Рабовладением?

Сардонический смешок.

— Фу, какая грубость. Нет, это искусство, которое часто называют фаговой войной.

— Никогда о таком не слышал. — Он стал осматривать конечности Кулака — высохшие члены под черной сутаной, переплетенные черно-синими венами.

— А жаль. Это симпатичная комбинация наиболее эффективных аспектов психологической войны и герильи. Действия под прикрытием, подрывная деятельность под руководством разведки, терроризм, саботаж, пропаганда, дезинформация и промывка мозгов. Война, которая ведется без армии и изнутри. Многие из ее стратегов моделируются этим чрезвычайно успешным, высокоадаптабельным и полностью достойным восхищения созданием — вирусом. Я был — и остаюсь — одним из лучших теоретиков и практиков этого искусства. Помните Марсианский Бунт против ККУ ООН? Я был архитектором его поражения. Потом я стал свободным художником. Естественно, подпольным. Мое настоящее имя часто можно найти в определенной литературе sub rosa.[1]

— Воистину человек Ренессанса, — буркнул Марши.

— Ренессанс означает возрождение, дорогой мой доктор. Вы ближе к истине, чем сами думаете. — Он захихикал, будто какой-то понятной только ему шутке.

— Как бы там ни было, — продолжал Кулак, — эта жизнь через некоторое время стала мне надоедать. Правительства и корпорации, для которых я работал, жали там, где я сеял, и даже те из них, кого вы назвали бы наихудшими, держались некоторых архаических ограничений, которые мешали мне реализовывать мои самые смелые планы. Все время росло искушение укусить эти жирные руки, которые кормили меня только отбросами. Потому я решил найти укромное место, где мог бы развивать свои искусства и применять их так, как я считаю нужным. Лабораторию, если хотите, с нужным набором человеческих крыс.

Марши перешел к сканированию и пальпированию впалой груди Кулака. Сочетание больной гордости старика с тем, что он здесь видел, заставило его угрюмо нахмуриться.

— И нашли ее здесь, на Ананке.

— Именно так, — кивнул Кулак. — Братство Иммануила показало мне свет, так сказать. Они верили, что человек был создан по образу Божию, и потому переделка космоса по образу человеческому служит Богу. Правда, прекрасное чувство? Они были дружелюбны, открыты, терпимы, доверчивы, миролюбивы и, что важнее всего, предприимчивы. Они работали вдвое усерднее диких старателей, потому что служили святой цели.

Он вздохнул, почесав свободную руку.

— Столько систем потерпело крах из-за недостатка инициативы. Эта детская религия дала мне возможности куда более широкие, чем я мог бы получить, просто привлекая на свою сторону политиков.

— И вы подчинили себе Братство Иммануила, — сказал Марши, чтобы подтвердить, что все еще слушает. Ничего из этого ему слышать не хотелось, но чем больше он будет знать, тем больше у него шансов. Более того, при осмотре Кулака у него мелькнуло смутное подобие идеи. Возможный выход из положения.

Кулак показал ему глумливую усмешку.

— Я их съел заживо, аллилуйя и аминь! Потом я стал превращать их в нечто полезное, а дикарей при этом приводил в стадо. На коленях, конечно.

— Вы все это сделали в одиночку?

— Я был волком среди овец. О, у меня был исполнитель для самой неприятной мокрой работы. Десантник, который убил офицера, потом дезертировал и сбежал сюда.

Марши поднял глаза, недоумевая.

— Сцилла?

Бывали женщины-десантники, но она казалась слишком молода для этого.

От булькающего смеха старика будто воды со льдом плеснули за шиворот.

— Мой ангел? Правда, она прекрасна? Но нет, она появилась позже. Исполнитель был из тех, кого не жалко, и он встретил свою неизбежную судьбу. Хотя можно сказать, что лучшая его часть живет и сегодня.

— Экзот Сциллы. — Марши отступил назад. Женщина в броне покойника даже не знала, что это механика. Как он и предполагал, она была просто одной из жертв этого старого негодяя.

— Именно так. Почему вы перестали меня осматривать?

Время брать быка за рога.

— Все, что я мог выяснить внешним осмотром, я уже узнал. Теперь я должен войти внутрь.

Он уже отлично понимал, что найдет. Если он прав, в конце концов у него может быть шанс. К тому же, чтобы он мог работать как бергманский хирург, Кулак должен быть…

Без сознания.

Водянистые глаза вспыхнули интересом.

— А, теперь вы приступаете к невозможной процедуре, из-за которой такие, как вы, и стали отверженными в вашем узколобом братстве. Я жду не дождусь посмотреть на вас в действии.

Марши вздохнул:

— Вот тут у нас и проблема. Чтобы я мог работать, вы должны быть без сознания.

Он уже думал, что произойдет возле этого барьера. Трудно было себе представить, что Кулак выпустит контроль из своих рук хотя бы на миг. Но он наверняка знает, что это надо будет сделать.

— А, да, священные ритуалы бергманской хирургии. — На лице скелета появилась интригующая мина. — Скажите, имя доктора Керри Иззак вам что-нибудь говорит?

— Да, — был неохотный ответ.

— Кто она такая? — милым голосом поинтересовался Кулак.

— Она… она бергманский хирург, как и я, — недовольным голосом ответил Марши, чувствуя, как его обвивают холодные щупальца предчувствия беды. То, что Кулак знает имя Керри, ничего хорошего значить не может.

— Увы, уже нет. Прекрасная доктор Иззак более не практикует в вашей области медицины. — Он хихикнул. — Кстати, и не дышит тоже. Примерно год назад я велел ее похитить и доставить в одно укромное местечко на Земле. Там она была подвергнута некоторым исследованиям, разработанным лично мною. Это было шикарное дельце, и обошлось оно мне в значительную сумму. Но я считаю, что деньги были потрачены с толком, и она позволила мне доказать одну мою теорию.

Холод теперь охватил Марши с головы до ног. Керри мертва?

Он обрел голос.

— Теорию? — прохрипел он. Керри убили для доказательства какой-то теории?

Брат Кулак помотал перед ним указующим перстом:

— Вы не должны забывать, что я — исследователь. Ученый. Я стал заболевать три года назад. Поэтому я начал изучать все доступные данные о вашем виде врачей и вашей специальности — как вам хорошо известно, это самая передовая медицинская техника, доступная в данный момент. Вы не хотите угадать, что я обнаружил?

Марши покачал головой, не желая и не в силах догадаться.

— Слепое пятно в данных. Нечто настолько простое, что его не замечали годами. Это выглядело достаточно многообещающим, чтобы потратить несколько кредитов, щедро предоставляемых мне моей паствой, на похищение бергманского хирурга и доставку его в такое место, где я мог бы проверить свои умозаключения.