– Тогда лучше учиться в простой общедоступной школе, да и обойдется это значительно дешевле. Не перевести ли тебя туда?

– Правда? Ты это серьезно? – воскликнула Джерри.– Вот здорово! Ходить в школу вместе с ошалелыми морфинистами и драчунами, и у каждого финка в кармане! Грандиозно! Когда я начну там учиться?

– Начнешь с того, что сейчас напишешь записку маме о том, что я сегодня немного опоздаю. У меня с Бэркхардтом встреча в клубе за бокалом вина.

– За только одним бокалом?

Ответа не последовало.

– Папа? – раздался из отводной трубки голос старшего сына: – Скажи, пожалуйста, на сколько общая сумма вкладов «Юнайтед бэнк» больше, чем у «Бэнк оф Америка»?

Палмер от неожиданности даже запнулся: – Ты что, собираешься захватить власть над одним из этих банков или над обоими сразу?

– Это мне нужно для школы. Я пишу сочинение на экономическую тему…

– Сочинение под названием «Банки, которые я знаю»,– вмешалась в разговор Джерри.

– Я не могу тебе точно сказать, как обстоит дело в данный момент,– ответил Палмер сыну,– но картина приблизительно такая: «Бэнк оф Америка» имеет вкладов на сумму 9 миллиардов 500 миллионов. У нас же примерно около 11 миллиардов. Я имею в виду только вклады, как таковые. А всего наши активы составляют более 12 миллиардов.

– А «Чейз Манхэттен»?

– Около семи миллиардов.

– А «Фёрст нешнл сити бэнк»?

– Чуть поменьше этой суммы.

– А ты мне все еще не отдал десять центов, которые занял вчера!– напомнила брату Джерри, снова вмешиваясь в разговор.

– Как обстоят дела у «Мэнюфэкчерерс бэнк» и «Кемикл бэнк»?

– Каждый из них имеет несколько менее трех миллиардов. А почему ты берешь в долг деньги у сестры?

– Да еще не отдаешь долги,– добавила Джерри.

– Потому что я обанкротился,– объяснил Вуди.– Следовало бы ожидать, не так ли, что старшему сыну второго по рангу банкира в крупнейшем банке США дают достаточно карманных денег для того, чтобы…

– Вуди становится настоящим шалопаем,– прервала брата Джерри.– Когда ты придешь домой, пап?

– Сегодня я немного опоздаю,– сказал Палмер. На другом конце провода несколько мгновений длилось молчание, затем голос Джерри задумчиво сказал: – Ты ведь знаешь, что в девять я должна быть уже в постели. Успеешь ты прийти до того, как я лягу спать?

– Конечно, я приду гораздо раньше.

– Ой, как здорово,– крикнула она,– ну пока, папка! – И тут же раздался голос Вуди: – Папа, я ведь не шучу насчет…

– Поговорим, когда я вернусь. До свидания,– прервал Палмер сына.

Выйдя из телефонной будки, он некоторое время наблюдал, как мимо него плыли толпы людей, словно огромные гроздья рук и ног. Где-то рядом в этом здании и в примыкающем к нему доме высокооплачиваемые чиновники тоже делали какие-то движения, чтобы сохранить мир на нашей планете. Они разыгрывали свои небольшие спектакли в маленьких канцеляриях и больших аудиториях, медленно продираясь сквозь дремучую чащу рутины, с каждым днем все ближе сползали к той грани, где начинались войны, но каким-то образом все еще сохраняли мир.

Это было поистине поразительно. Но еще более поражало то, что этого гигантского спрута, состоящего из туристов, не интересовало в здании ООН ничего, кроме возможности поглазеть на какую-нибудь проходящую мимо знаменитость и купить мелкие сувениры да еще запечатлеть себя на фоне здания с тем, чтобы потом у себя дома предъявить фотографии как свидетельство знаменательных событий прошедшего дня.

Следующей после здания ООН вехой на пути Палмера была могила генерала Гранта.

Когда Палмер наконец добрался до клуба, еще не было пяти часов. От усталости ноги у него разболелись уже по-настоящему. Он сразу же опустился на мягкий кожаный диван, заказал виски и, сильно разбавив его содовой, принялся пить небольшими глотками, изредка делая паузу, чтобы перевести дыхание. Затем он откинулся на спинку дивана и стал терпеливо ждать прихода Бэркхардта.

Несмотря на то что Палмер еще до войны был принят в члены этого клуба и неоднократно имел возможность убедиться в высоком качестве обслуживания, у него все же не было достаточно полного представления о характере и масштабах таящейся в его недрах организации, необходимой для приведения в действие этой величаво спокойной и всеобъемлющей системы. Подобно большинству членов клуба, он воспринимал это на первый взгляд не стоящее никаких усилий совершенство как нечто само собой разумеющееся. Поэтому его ничуть не удивило, когда несколько мгновений спустя к нему подошел слуга, который, кажется, работал где-то в гардеробе, и подал ему пять записочек.

– Сэр, эти сообщения оставлены для вас.

Поблагодарив его, Палмер тут же просмотрел листки. На четырех записках из пяти были отмечены телефонные звонки Мака Бернса, разыскивавшего его с 4. 40 и прекратившего звонить в 4. 55, буквально за минуту до прихода Палмера в клуб. В последней записке сообщалось, что Бэркхардт придет ранее намеченного срока, так как у него на шесть часов назначена следующая встреча.

Вот так оно все время и будет, сказал себе Палмер, засовывая в карман скомканные листки. Те, другие, снова победили. Они уже твердо сидят в седле и снова пришпоривают его.

Он медленно, не без труда поднялся с дивана, ощущая, как пятки снова протестующе заныли, и пошел к телефонной будке из стекла и черного дерева.

Его соединили с оффисом Бернса.

– Вуди, милый, в чем дело?

– Это я хочу спросить вас, что случилось,– сказал Палмер.

– То есть почему именно «что случилось»? – удивленно отозвался Бернс.

– Вы ведь разыскивали меня, не правда ли?

– Ах, вот что,– проговорил Бернс и затем с нарочитой небрежностью добавил: – Да ничего особенного, я просто думал, что вы надулись на меня или что-то в этом роде.

– За что?

– За то, что сорвалась наша встреча за ленчем. Когда я вернулся, вас уже не было.

– Вы же сказали, что вернетесь через полчаса,– напомнил ему Палмер.

– Ну да, правильно. Можете подарить мне к рождеству новые часы.-

Наступила довольно продолжительная пауза. Палмер внезапно понял, что Бернс непременно хочет свалить на него ответственность за несостоявшуюся встречу. Чувствуя себя виноватым, что покинул Палмера, Бернс прежде всего хотел проверить, насколько велика его обида, а затем постараться переложить на него ответственность за все происшедшее.

– Очень сожалею, что вам пришлось уйти,– сказал, помолчав, Палмер.– Отлично понимаю все, и нисколько не обижен.– Снова пауза. Палмер ожидал, что Бернс постарается сейчас все загладить, чтобы инцидент был исчерпан.

– Такая досада,– не унимался Бернс.– Дело в том, что мне нужно было обсудить с вами два весьма важных дела, а теперь я и сам не знаю, когда, черт побери, мы сможем снова повидаться.