Кожанов задумчиво повторил:

– В деревне Бакатово… А вдоль трассы, что пересекает эту деревню, – деревья. И машины ментов стояли на площадках, будто специально для них подготовленных.

Окунько взглянул на подельника:

– И че?

– А то, что менты там могут пастись круглосуточно, значит, и за камерами следить, одновременно используя их.

– Ты, похоже, прав. Когда мы шли по деревне, гаишник на обочине с радаром не стоял. С другой стороны не видел, а с нашей не стоял.

– Не было мента и на противоположной стороне.

– Но не было и камер?

– А если они навешаны не на столбы, а на ближние деревья? Среди листвы разглядеть их сложно, если не стоять рядом и не присматриваться.

– Ага, и нарисоваться всей мордой перед камерой. Чтобы менты потом не теряли времени на составление словесного портрета. На хрена рисунок, если фото готовое есть!

– Значит, делаем так, – сказал Кожанов. – У нас сколько километров отсюда до деревни?

Окунько прикинул:

– Где-то пятнадцать-шестнадцать; дальше холмы, дорога к озеру, еще дальше пруд и роща – там, кстати, на правой стороне, если смотреть отсюда, на обочине «десятка» загорала. Серебристая. Баба с двумя детьми у пруда терлась, а мужик под капотом корячился; видно, сломалась тачка.

– Я видел. Значит, до деревни верст пятнадцать. Едем к деревне. У въезда сходишь на обочину, останавливаешься. Выходим из тачки. Ты кружишься возле машины, я пройду к ближайшим домам.

– Зачем?

– За хером! Погляжу на деревья сбоку. Камеры-то должны смотреть на дорогу? Значит, меня они видеть не будут. Проверим версию с деревьями.

– А если наткнешься на местного жителя?

– Ну и что? Спрошу, не продаются ли в Бакатово дома или участки.

– Да кому они у трассы нужны?

– Мне нужны. Давай двигай!

Окунько повел «Тойоту» обратно. У деревни остановился. Кожанов вышел из машины, осмотрелся; притаптывая ногой и показывая, что ему требуется туалет, прошел до забора ближайшей усадьбы. Постоял недолго и направился к колодцу, стоявшему метрах в десяти от первого дома. Вернулся он через десять минут, сел на сиденье. Окунько, проверивший скаты и занявший свое водительское место раньше Кожана, спросил:

– Ну и как обход?

Кожан хлопнул подельника по плечу:

– Отлично, Окунь! Есть камера. Как раз на первом дереве. Менты ее среди ветвей у самых проводов к стволу прикрепили. С дороги ни хрена не заметишь. Хитрецы. И повесили так, чтобы фиксировать скорость тачки сразу за дорожным знаком, а он метрах в ста от деревни. Захочешь сбросить скорость – не успеешь, если, конечно, идешь под сотку. А медленнее кто сейчас ездит? Засекут нарушителя и тормознут в деревне. И не отмажешься – камера-то тебя по полной срисовала. И марку, и номер, и скорость. Так, так! Значит, вторая камера на другой стороне деревни, тоже на дереве. Судя по наклону, она может охватить дорогу где-то на километр, может меньше, а дальше по трассе нет смысла контролировать движение. Даже на ста двадцати километрах в час к водиле особо не прицепишься – превышение в тридцать километров, а это штраф в три сотни. А вот если за знак даже на сотке залетишь, то уже полторы штуки. Вот тебе и план. А если на время отключить камеры, имитировать их сбой, что менты наверняка проворачивают, то и на карман себе и начальнику штук по пять бросить можно. Вот так, братуха, а ты говорил.

– Че я говорил?

– Ничего, проехали. Давай-ка теперь к «десятке», если она еще у пруда. Посмотрим, что за проблема у водилы.

– Тебе это надо? – спросил Окунько.

Кожанов обжег подельника жестким взглядом:

– Нам клиенты нужны! А чем эта семейка не клиенты, если встали надолго?

– Думаешь, они сутки здесь торчать будут?

– Ты не рассуждай, ты делай, что тебе говорят.

Окунько вывел машину на трассу и, соблюдая скоростной режим, повел «Тойоту» к сломавшейся «десятке». Деревню миновали спокойно, инспектор на обочину не вышел. Следующие пять километров тоже прошли без проблем. У серебристой «десятки» остановились. Женщина с детьми, мальчиком лет двенадцати и девочкой годков пяти-шести, прогуливалась возле пруда. Мужчина, захлопнув капот, опершись о крышу, курил.

Кожанов подошел к нему:

– Привет, командир! Проблемы?

Мужчина махнул рукой:

– И не спрашивай. Говорили мне друзья – возьми иномарку подержанную; нет, не послушался, нашу вот «десятку» приобрел. Думал, все же новая, хоть годик отъезжу. Отъездил… Чуть более трех тысяч километров. А тут с семьей в Туапсе решили поехать. И встали на хрен!

– А что с движком-то?

– Крандец! Заклинило движок к едрене фене. Нет, блин, говорили же, возьми иномарку!..

– А ты датчики пробовал менять?

– Да все пробовал, я раньше в автосервисе работал, знаю, что к чему. Накрылся движок. Хорошо, что гарантия еще действует. Вернусь, затребую замену двигателя. И никуда этот гребаный салон не денется, заменит! А потом продам я эту кочережку. Куплю какой-нибудь «Опель». Вон у вас «Тойота», это вещь! Новая, дорогая, мне такой не иметь.

Водитель вздохнул.

– Может, тебя до Блачинска дотащить на буксире? – предложил Кожанов.

– Не, не надо. Че мне в Блачинске делать?

– А тут чего выстоишь? Эвакуатор нужен. В Блачинске я помог бы тебе его найти.

– И во сколько он мне встанет, от Блачинска до Воронежа? Не, у нас свой эвакуатор есть. Брат на нем работает. Позвонил Вовке, брату, к утру подъедет. А мы до утра перекантуемся. Здесь, говорят, спокойно, пруд рядом, жратва есть, переночуем в палатке.

– Так вы в Туапсе на отдых ехали?

– Вообще-то к родственникам жены, ну и на отдых; там же море, а я, не поверишь, за всю жизнь на море не был. Взял палатку, думал, где-нибудь на берегу поставлю. Шум прибоя послушаю. А теперь вот придется этой колымагой заниматься. Накрылся отпуск…

Мужчина ударил ногой по колесу гордости отечественного автопрома.

Кожанов притворно вздохнул:

– Да, не повезло. Но ничего, на следующий год на море отдохнешь.

– Только что на следующий!

– Значит, для ночевки у тебя все есть? А то съездим на нашей машине, прикупим.

– Да есть все! К тому же Вовка обещал часам к трем подъехать.

– А чего так поздно?

– Да работы у него в городе навалом. Начальство не отпускает. Может только после рабочего дня выехать.

– Ну, главное, чтобы доехал.

– Доедет! У него тачка – зверь.

– Ладно, братуха, если помощь не нужна, поедем мы.