— Да, сэр, только я не понимаю…

— Не беспокойтесь. Зато я понимаю.

Присутствующие явно заинтересовались, к чему он все-таки ведет, но, памятуя о репутации сэра Айвори, никто не осмелился спросить его прямо. Тишину нарушали только глухие всхлипы Маргарет.

— Итак, господин Мелвилл, вы решили, что это ритуальное убийство совершил Вэнь Чжан по наущению китайской Триады. Так?

— Да, что-то в этом роде.

— При всем том вы мало что знаете об обычаях китайцев, не правда ли?

— Как и все…

Сэр Айвори выпрямился во весь рост и смерил Джеймса Мелвилла взглядом — тот сидел, вобрав голову в плечи, словно готовился получить оплеуху. Сэр Малькольм громко спросил его:

— Скажите-ка, господин Мелвилл, почему на следующее утро после убийства, когда никто еще не знал, что Брайан мертв, вы подложили Вэнь Чжану под матрац книжку с изображением восьми конфуцианских ценностей на обложке?

Мелвилл вскочил так резко, что опрокинул стул.

— Но я не…

— Вы воспользовались минутой, когда прислуга была занята, и кухни пустовали, прокрались на служебную лестницу и подбросили китайскую книгу в комнату Вэнь Чжана.

Толстяк вдруг спохватился:

— А, так вы про ту книгу… Совсем забыл. Да, действительно. Я наткнулся на нее случайно и решил, раз она на китайском, значит, принадлежит Чжану. Вот и отнес ему.

Сэр Айвори рассмеялся.

— Да неужели, господин Мелвилл! Думаете, вам кто-нибудь верит? Ведь вы подбросили книгу Чжану, для того чтобы на него пало подозрение. И было это между семью и семью тридцатью, а об убийстве все узнали только в половине девятого, то есть спустя час!

— Но я ничего не понимаю! — воскликнул Мелвилл. — Почему из-за этой книги надо подозревать Чжана?

— Это вы подложили ее под матрац. Да или нет?

В ответ Мелвилл только пробормотал:

— Не понимаю. Ничего не понимаю.

Голос сэра Малькольма зазвучал более строго:

— Возьмите себя в руки, господин Мелвилл. И объясните наконец, зачем вы подложили книгу Вэнь Чжану под матрац?

— Я же сказал.

— Может, чтобы сделать ему приятный сюрприз?

Мелвилл пожал плечами. Лицо у него исказилось. Можно было подумать, будто его толстые щеки вдруг начли сдуваться. На лбу выступили капли пота.

«Уж я-то давно тебя раскусил», — подумал Дуглас Форбс.

— Ладно, — сказал сэр Айвори, — думаю, сейчас мы ничего от вас не добьемся, и тем не менее имейте в виду, если вы признаете, что подложили книгу за час до того, как было найдено тело, значит, вам придется признать и то, что вы уже знали о смерти Брайана.

Мелвилл на мгновение остолбенел и вдруг воскликнул:

— Я просто отнес Чжану эту чертову книгу, только и всего! А о смерти Брайана ничего не знал!

— Странное совпадение, господин Мелвилл, вы не находите? На обложке книги нарисованы восемь ценных предметов, и вдруг они же оказываются на постели жертвы!

— Я понятия не имею, о каких таких ценных предметах вы говорите… Я не знал, что они нарисованы на обложке этой проклятой книги!

— Ну вот, — заметил сэр Айвори, — это уже похоже на правду. Охотно вам верю. Вы действительно не знали не только, что обозначают рисунки на обложке, но и для чего служит сама книга. Вы даже не понимали, зачем нужно было подбрасывать ее Чжану. Вы только сейчас это поняли. Верно, Мелвилл? Вы только теперь начинаете понимать, что вас втянули в скверную историю.

Толстяк стал похож на затравленного зверя. И метал взгляд то направо, то налево.

— Нет! Нет!

И тут он в ужасе рванулся к двери с веранды. Однако лейтенант Джеррольд со своими сержантами мигом его схватили — он даже не пикнул. И водворили на прежнее место.

— Вы, конечно, отдаете себе отчет, — сказал старший инспектор, — что таким поведением только усугубляете свое положение. Ваши действия равнозначны признанию.

Мелвилл весь сжался на стуле и закрыл лицо руками.

— Понимаю, — продолжал сэр Айвори, — вам с трудом верится в правду, хотя теперь она для вас вполне очевидна. Но ничего не поделаешь. Справедливость восторжествует. А посему будет лучше, если вы нам просто расскажете, что вы наконец поняли.

Мелвилл отрицательно покачал головой. И тяжко вздохнул:

— Не могу. Ни за что.

— Вы прекрасно знаете, что, если будете молчать, вас признают виновным, — убеждал его сэр Малькольм. — Ответьте хотя бы на один простой вопрос: кто велел вам подложить эту книгу в комнату Вэнь Чжана?

Мелвилл заерзал на стуле так, словно угодил в сеть и силился из нее выбраться.

— Никто! Это я! Я сам!

— Значит, вы признаетесь и в том, что убили Брайана Уоллеса?

— Да вы что! Вы же сами знаете, это не так!

Сэр Айвори подошел к Джейн Уоллес, наблюдавшей за их разговором с нескрываемым изумлением. И спросил:

— А вы, мадам, что скажете?

— Боже мой, что же вы хотите от меня услышать? Я верю господину Мелвиллу, и, если он говорит, что отнес Чжану книгу, поскольку счел это необходимым, значит, так оно и есть.

— Уважаемая госпожа Уоллес, поговорим, с вашего позволения, об этой книге.

— Пожалуйста, если угодно.

— Лейтенант Финдли, будьте любезны, принесите ее. Итак, вот книга, которую мы со старшим инспектором и лейтенантом Финдли нашли у Вэнь Чжана под матрацем. Как видите, на обложке изображения восьми ценных предметов. Это так называемые восемь конфуцианских ценностей, точно таких же, какие лежали на постели Брайана, за исключением коробочки с жемчужиной — ее благополучно украл господин Мелвилл, когда было обнаружено тело.

Присутствующие с любопытством воззрились на книгу.

— Замечательно, — продолжал сэр Айвори. — Вэнь Чжан, будьте добры, скажите, как она называется…

Дворецкий внимательно поглядел на обложку, потом сказал:

— Прошу прощения. Вэнь Чжан не может прочесть…

— Мисс Ли, тогда я прошу вас сказать нам название этой книги…

Девушка взяла ее, повертела в руках и, вернув сэру Айвори, сказала:

— Я тоже не могу сказать, что тут написано.

— Понятно, — торжествующе произнес сэр Айвори. — Хотя мисс Ли и Вэнь Чжан прекрасно читают по-китайски, они тем не менее не могут разобрать, что написано здесь на обложке. И это неудивительно: иероглифы-то японские!

И снова это вызвало изумление у присутствующих.

— Постановщик этого спектакля не обратил внимания на несходство китайских и японских иероглифов. Он решил, что книга китайская, поскольку на ней изображены восемь упомянутых предметов. Но вот досада! Это трактат некоего Исамуси о значении числа восемь в китайской традиции…