Так и не дождавшись ответа от потомка, Кэлеан покачал головой и тяжело опустился на массивную скамью.

Жрец выглядел неважно. Но несмотря на внешнюю разбитость, Альвэйр ощущал исходящую от мужчины молчаливую угрозу. Серебристые глаза были холодны и остры, будто лезвие клинка. Сейчас из-под маски древнего мудреца на эльфа взирал тот самый маг, что внушал ужас врагам ещё в старую эпоху.

- Расскажи, - наконец, с трудом попросил Альвэйр. Он ощущал безотчётную вину за то, что возложил розыск преступника и решение проблем его Дома на плечи родича.

Много раз за эти несколько часов он порывался покинуть замок, найти и схватить за горло того, кто посмел пойти против него.

Но стоило представить, что измождённая бледная девушка, закутанная в невесомое полотно, останется здесь одна, как силы и решимость покидали мужчину.

Разумом он понимал, что Эльрис в безопасности. Кэлеан не оставил бы их на грани смерти. Но старый кошмар прочно держал его в своих когтистых лапах.

- Я уверен, что это была Килтис, - бросаться подобными обвинениями без серьёзных доказательств было смерти подобно. Клевета на члена королевской семьи могло быть истолковано как измена. Но здесь, в станах старого замка, их было лишь трое. Эльрис разговора слышать не могла, а друг другу они доверяли… практически полностью. – Вот только я пока не уверен в том, как именно она это сделала.

Альвэйр нахмурился. При упоминании имени принцессы перед его глазами всегда невольно вставало детское личико, что увидел он в Эдринском лесу.

В ту пору заговорщики пытались вынудить совсем ещё юного Ольмирьяра отречься от престола, выкрав Килтис прямо из дворца. Дому вереска удалось найти принцессу и вырезать смутьянов подчистую. Он до сих пор помнил бледное лицо девочки, сжавшейся в его руках.

Воспоминание было ярким, полным чувства сострадания и облегчения от того, что воины успели вовремя. Такими были все моменты до смерти Олиэ - живыми и полными смысла. После её убийства не важно, что происходило с ним. События, будто бусины, нанизывались на нить его жизни, но сам Альвэйр будто вовсе не пропускал их через себя.

До некоторых пор.

Перед глазами эльфа возникло бледное, усталое лицо со столь яркими сиреневыми глазами, каких не может быть у человека.

Он сжал челюсть с такой силой, что желваки заходили под кожей.

Как от мыслей о принцессе он пришёл к воспоминанию о первой встрече с Эльрис?

- Мы допросили слуг, но лордов и леди, приславших цветы, пока беспокоить не стали. Я сомневался, пожелаешь ли ты дать огласку делу.

Альвэйр нахмурился, но признал правоту предка. Слишком многое зависело от обстоятельств. Дом вереска не имел права призывать к ответу другую знать. Это мог сделать лишь король. Вот только, как поступит Ольмирьяр, когда узнает, что они пытаются найти доказательства вины Килтис?

Воин хотел верить в то, что король прислушается к голосу разума и будет справедлив. Но могло всё обернуться иначе. Килтис для Ольмирьяра была тем же, что и Альвэйр для Кэлеана. Последним близким родичем.

- С чего вы взяли, что это принцесса? – нетерпеливо уточнил мужчина.

- Твоя служанка Руа призналась, что практически с первого дня приезда Эльрис в ущелье добавляла ей в еду орехи кирзелля по приказу Килтис.

Тёмные глаза эльфа сузились от гнева.

Поэтому он и не любил неполных.

Рабоподобным эльфам ведомо, что они ничего не стоят в глазах других, поэтому большинство из них не заботят такие понятия, как честь, преданность и самоотверженность. Ни один свободный вассал Дома вереска не стал бы выполнять приказы принцессы.

Ярость покинула мужчину также быстро, как пришла.

Это была его ошибка. Он знал, что неполные ненадёжны, и всё же отправил Руа прислуживать девушке.

Но, видят боги, насколько тяжело ему было найти слуг, желающих находится рядом с человеком. Он мог бы приказать, презрев желания своих людей, но не хотел принуждать их к оскорбительному служению. Все, кто жил сейчас в доме Эльрис, согласились на это добровольно. По разным причинам.

Эльф прикрыл глаза, силясь собраться с мыслями.

Кирзелль не был ядовит. Его использовали во многих полезных настойках и притирках. В больших количествах, правда, орех есть не стоило, но даже поедай его Эльрис горстями целый год, столь сильного вреда здоровью он нанести не мог.

- Вечера, когда вы ушли кое-кто, обмолвился, что принцесса, хотя и не смогла присутствовать на обряде представления, предложила лордам и леди почтить традиции людей и отправить твоей жене цветы.

- Среди них тоже не было ядовитых, - возразил Альвэйр. – Я успел их осмотреть. Не очень внимательно, но всё-таки.

Кэлеан улыбнулся самую малость снисходительно.

- Ты прав, они абсолютно безвредны. Для нас с тобой. А вот для человека, организм которого пропитан пусть и почти безвредными, но всё-таки токсинами кирзелля, нет.

Жрец считал, что его догадка верна. Килтис подготовила свою жертву, добавляя ей в еду перемолотые орехи. Эльфийка не опасалась разоблачения – кирзелль в небольших дозах использовался в том числе в тонизирующих настойках. Кэлеан был уверен, что приди он с таким аргументом к королю или принцессе, то получит лишь горсть заверений в самых благих намерениях.

А на деле запах определённых цветов, соединяясь с токсинами кирзелля, накопленными в организме, становился сильнейшим ядом. Им ещё предстояло узнать, что это был за цветок, но, к счастью, лорды и леди облегчили им задачу, позаботившись о сохранности растений. Все они были с корнями, а значит, переживут даже долгие изыскания.

- Это вполне может быть неизученное природное свойство кирзелля в сочетании с другим растением. Или же Килтис доработала их в своей оранжерее.

Всем известно, что принцесса сильнейший маг земли. Она разбиралась в растениях лучше большинства эльфов в ущелье.

- У нас есть кто-нибудь, кто сможет увидеть, были ли растения изменены?

- К сожалению, здесь таких магов почти нет, в ущелье возможности для выращивания сильно ограничены. Но я постараюсь что-нибудь придумать.

Альвэйр с благодарностью взглянул на родича. Кэлеан казался спокойным и незыблемым. Что сейчас, что тогда, когда эльф ещё мальчишкой был оставлен ему на попеченье.

Настолько сильный и совершенный, что Альвэйр порой забывал, что его предок пережил даже больше потерь, чем он сам.

Он отпустил в чертоги смерти и жену, и всех своих детей.

И всё же отчего-то беловолосый ещё жил и дышал гораздо более полной грудью, чем он.

- Пойдём проверим, как она, - позвал он сородича и покинул кухню.