Шмундт не ослаблял своих усилий и добился того, чтобы Гитлер согласился сказать генералитету сухопутных войск свое последнее слово в деле Фрича. Военный суд под председательством Геринга с заседателями Браухичем и Редером оправдал генерал-полковника. Его защитник граф фон дер Гольц привел доказательства, настолько загнавшие в угол свидетеля обвинения, что тот признался во лжи. Но вопрос, кто же заставил этого свидетеля давать ложные показания, так и остался открытым, а закулисные лица – неизвестными и безнаказанными.

На понедельник, 13 июня, было назначено совещание генералов на авиационной базе Барт, около Штральзунда. Уик-энд Гитлер провел на партийном съезде гау Штеттина и в полдень прибыл оттуда в Барт. Его встречал начальник авиабазы капитан Аксель Бломберг, сын фельдмаршала. Фюрер с подчеркнутой серьезностью поздоровался с ним и беседовал на всем пути в офицерское общежитие. Я же был рад случаю снова повидаться и поговорить со своим другом. Речь у нас шла о том, останутся ли генералы довольны заявлением Гитлера. По моему разумению, это – их последний шанс добиться осуществления своих желаний и требований насчет реабилитации Фрича. Аксель же считал, что они не предпримут ровным счетом ничего. Прав оказался он.

В первой половине дня выступил Браухич. Он информировал собравшихся о ходе строительства Западного вала и о планах нападения на Чехословакию, по окончании обеда председатель Имперского военного суда генерал Хайтц зачитал заключение следствия по делу генерал-полковника барона фон Фрича и оправдательный приговор по этому делу. Затем Гитлер выразил свое удовлетворение тем, что невиновность генерала доказана, а самого себя выставил жертвой трагической ошибки. Однако восстановление бывшего главнокомандующего сухопутными войсками на прежнем посту невозможно, ибо он, фюрер, не может ждать теперь от Фрича полного доверия к себе. Он должен считаться с государственными соображениями и не может раскрыть перед нацией и всем миром это заслуживающее сожаления стечение обстоятельств. Фрич будет назначен командиром элитного 12-го артиллерийского полка в Шверине, что служит признаком позаимствованного еще от монархии почета. Гитлер посчитал, что таким образом он Фрича вполне реабилитировал.

О пребывании в Барте у меня и по сей день сохранились недобрые воспоминания. Пока Гитлер говорил, меня не покидала мысль: неужели генералы проглотят и это? Фюреру удалось очень ловко и впечатляюще вызвать у них понимание его позиции. Генералы не знали подробностей, еще менее им были известны те интриги, которые привели к низвержению Фрича. К узкому кругу посвященных принадлежали только те немногие, кто с самого начала занял позицию, противоположную гитлеровской, – такие, как Бек, Гальдер, граф фон Штюльпнагель, фон Вицлебен и Гепнер.

Другая, такая же небольшая, группа целиком и полностью встала на сторону Гитлера; в нее входили Гудериан, Рейхенау, Кейтель и Буш. Наверняка более трети из присутствовавших примерно 40 генералов можно было считать настроенными индифферентно. Мне казалось непонятным, почему ни один из них на задал вопроса, какие же государственно-политические причины мешали подлинной реабилитации – например, производству Фрича в генерал-фельдмаршалы. Никто не спросил, найдены ли виновные в клевете на него и привлечены ли они к ответственности. Имена Гиммлера и Гейдриха не прозвучали. У меня сложилось впечатление, что генералы давно отмахнулись от дела Фрича. Новые планы Гитлера были им куда важнее. И шанс установить доверие между фюрером и его генералами был упущен. Я придерживался убеждения, что Гитлер понял бы генералов, если бы они в приемлемой форме вступились за своего прежнего главнокомандующего. Это дало бы и ему шанс реабилитировать себя. Обе стороны должны были проявить заинтересованность в устранении всех помех между ними. Барт был последней возможностью для этого. Только один Шмундт мужественно и с сознанием своей ответственности постоянно вступался за Фрича, не находя при этом никакой поддержки у генералов.

На следующий день после выступления Гитлера перед генералами в Барте Геринг попросил фюрера принять его для доклада. Я проводил его в Зимний сад, где уже ожидал Гитлер. По дороге Геринг повторял одно и то же: «Фюрер был прав! Фюрер был прав!».

Что же, собственно, произошло? В мае 1938 г. Гитлер осматривал линию укреплений, предназначенных для защиты восточной границы Германии между Одером и Вартой. Его сопровождали Браухич и инспектор инженерно-саперных войск генерал Ферстер. Гитлер провел осмотр весьма тщательно и заинтересованно. Молчание его при обходе объектов действовало удручающе. Все они устарели. Надземные башни блиндажей были вооружены только пулеметами. Этим танки не остановить. Через некоторое время фюрер, несколько удалившись с Браухичем и Ферстером от сопровождающих лиц, резко напустился на них обоих.

Из последующих разговоров с Гитлером выяснилось, что он пришел от увиденного просто в ужас. Веря прежним донесениям Бломберга, фюрер считал, что излучина Одер – Варта представляет собой более или менее современный укрепленный район. В мае 1938 г. он пожелал набраться там опыта и соображений для строительства Западного вала. Поскольку Бломберг в свое время докладывал ему об оборонительных сооружениях на Западе, особенно в районе Верхнего Рейна и Шварцвальда, Гитлер полагал, что на восточной границе дело обстоит так же. Под этим впечатлением он не ожидал иного и на Западе. Но чтобы быть уверенным, фюрер поручил проинспектировать западные укрепления Герингу. Командование сухопутных войск было глубоко задето таким решением и справедливо возмущалось, что сделать это не поручили его собственному уполномоченному. Геринг же чувствовал себя польщенным.

Геринг воспользовался этой возможностью для обвинений по адресу сухопутных войск, хотя ему, как и каждому, было известно, что армейские генералы за постройку укреплений на Западе не отвечали. Он доложил фюреру, что в так называемом «главном укрепрайоне Шварцвальд» не построено ровным счетом ничего. На горе «Истайнский чурбан», господствующей над южным отрогом Шварцвальда перед рейнской равниной, он обнаружил только легкое пехотное оружие. Ни о какой линии укреплений между Ахеном и Базелем вообще нет и речи.

Геринг раздул целый пожар. Результатом явилось то, что Гитлер передал строительство Западного вала д-ру Тодту. Фюрер вызвал к себе Браухича и сообщил ему: саперы должны лишь указывать, какие именно долговременные огневые точки должны быть построены в тех или иных местах, а за само строительство их отвечает только «Организация Тодта». Сам он имеет вполне определенные представления насчет того, каким должен быть Западный вал; свои идеи он изложит в специальной памятной записке, а потом направит ее Главному командованию сухопутных войск и «Организации Тодта». Понятно, Браухич был решением Гитлера шокирован, но еще более его поразило нетоварищеское поведение Геринга. Такое поведение фаворита фюрера оказывало отрицательное влияние на взаимодействие обоих Главных командований – армии и люфтваффе.

Задание Гитлера Герингу и тот способ, каким тот выполнял его, отчетливо характеризовали изменения, произошедшие а Главных командованиях в 1938 г. Геринг сумел выдвинуться в глазах фюрера на первый план в качестве представителя всего вермахта и таким образом сделаться необходимым фюреру. После отставки Бломберга Гитлер просто цеплялся за Геринга, он нуждался в таком доверенном человеке, с которым мог бы беседовать о вермахте, о генералах и своих военных планах. Оба они зачастую вели такие беседы целыми часами, о чем мы судили по их распоряжениям и случайным репликам. При этом Геринг был со своим штабом откровеннее, чем Гитлер с нами. В то же время чем сильнее становилось доверие фюрера к Шмундту, тем интенсивнее он использовал его как советника. Кейтель же функционировал только в качестве исполнителя указаний фюрера. К совещаниям по вопросам вермахта Гитлер его до войны не привлекал.