Стояло раннее утро, машин на улицах почти не было. Я с тоской огляделся в поисках работающих киосков, где можно было бы купить минеральную воду, но ничего подходящего не увидел. Нужно было идти в гостиницу, но идти туда не было сил.

– Дед, – я остановился посередине дороги, – я… не могу её видеть. Вы идите туда, а я поброжу полчаса по городу.

Сазон вдруг подпрыгнул и больно ткнул мне пальцем в грудь.

– Ты Элку не трожь!! Она тебе не шалава какая-нибудь! Если она что-то сделала и тебе не сказала, значит, так для тебя же и лучше было! Эк, тебя раскорёжило-то, Дездемон хренов!!

– Отелло, бля, – поправил его Елизар. – Классику искажаешь.

– Один хрен – ревнючка. Пошли в гостиницу!

Посмотрел бы я на Сазона, если бы его драгоценная Кармен удрала из дома в двенадцать ночи и обнималась с каким-нибудь парнем в кафешке. Посмотрел бы я на то, что осталось от этого парня, от этой кафешки и от драгоценной Кармен…

– Не пойду, – упёрся я.

– Пошли! – дед потянул меня за рукав, который и так был разодран по шву. – Пошли, сынку! У нас в ресторане военный совет намечается под чай-кофе! Заодно и сушняк свой промочишь, я же вижу, у тебя горло дерёт с перепоя!

– Нет!

– Пойдёшь! – топнул ногой Сазон. – Ты мужик, или… или… мартышка юзанная?! – выдал он невиданное ругательство.

– Сам ты юзанный, – оскорбился за Янку Мальцев.

Я невесело рассмеялся и покорно пошёл в гостиницу.

В ресторане и правда назревал военный совет.

За составленными в ряд столами сидели Герман, Викторина, Ганс и… Беда.

Она сидела в центре стола, словно фельдмаршал.

На ней был тот самый розовый сарафан «от Катьки», который ассоциировался у меня с убийством Оскара Васильевича. Сил смотреть на Элку у меня не было, но я посмотрел. Она встретила мой взгляд с вызовом, давая понять, что виноватой себя не чувствует. Типа, она святая, а я – козёл.

Я сел напротив неё и тоже с вызовом посмотрел ей в глаза.

– В принципе, я не против, чтобы ты меня ревновал, – тихо сказала Элка. – Но, прошу, не делай это так разрушительно.

– О личном мы поговорим наедине, – отрезал я и поискал глазами какую-нибудь минералку.

– Хорошо. Тогда я приступлю сразу к делу. За эту ночь я много успела сделать. Во-первых, дала телеграммы во все интернаты, в которых нас ждут, что мы не приедем. Я думаю, после событий в Тайменке и Бобровниково, руководители детдомов отнесутся к этому с пониманием.

– И облегчением, – язвительно вставила Лаптева. Я вдруг заметил, что Викторина сидит за столом в солнцезащитных очках.

– Ни для кого не секрет, что раньше я работала репортёром в газете «Криминальный Сибирск», – продолжила Элка. – У меня осталось много знакомых в милиции и ГАИ. Один из них дежурил сегодня ночью, я созвонилась с ним и попросила побить по базе «Тойоту-Авенсис» с номерами У сто пятнадцать КУ. Так вот… – Беда замолчала и в упор уставилась на меня, ожидая, когда мои нервы не выдержат, и я начну задавать вопросы. – Так вот… – Она медленно взяла со стола сигареты и, не торопясь, закурила, прилаживая непослушное пламя зажигалки к кончику сигареты. – Так вот…

Я почувствовал, как бешенство снова закипает внутри. Ну конечно, она опять королева бала! Она провернула кучу работы, пока я – алкоголик, ревнивец и дебошир, – сидел в тюрьме. Сейчас она неторопливо покурит, потом размеренно позавтракает, наслаждаясь, как все трясутся от нетерпения узнать, что же ей удалось раскопать.

– Ну и?… – не выдержал первым Обморок. Он нервно отхлебнул кофе, обжёгся, дёрнулся, облился и тихо, незатейливо выругался: – Ёп-п-пть!

– Доча, если ты опять скажешь «так вот», я подумаю, что ты начала заикаться и буду лечить тебя испугом. Говори, что ты там раскопала! – треснул кулаком по столу Сазон.

Я еле сдержал смех. И победно посмотрел на Беду. Пусть попробует теперь потянуть время…

– Так вот, – продолжила она, не засчитав себе поражения и продолжая в упор смотреть на меня, – машина марки «Тойота-Авенсис» белого цвета, госномер У сто пятнадцать КУ была куплена месяц назад и зарегистрирована на имя Карманкиной Нэлли Викторовны! – В глазах у Беды опять полыхнул победный огонёк.

Что-то мне показалось в этом имени знакомым.

Где я мог его слышать?!

Карманкина Нэлли Викторовна…

Где?!!

Голова трещала от напряжения. Так и не отыскав на столе минералки, я начал пить кофе, стоявший передо мной. Жажды он не утолял, но голову делал светлей.

– Бизя, тебе ничего не говорит это имя? – с издёвкой спросила Элка.

– Нет, – буркнул я, стараясь на неё не смотреть. – Мне ничего не говорит это имя.

– Поздравляю. Бурная ночь не прошла бесследно. Шикарная амнезия!!

Она ещё смела надо мной смеяться! При всех!!

Я заметил в центре стола фруктовый тортик, и руки зачесались запустить его в Элку.

– Тише, тише! – угадал мои намерения дед и схватил за руку. – Отставить бомбардировку!!

Элка хохотала в душе, я это видел по её глазам, блестевшим из-под очков, по её взъерошенному затылку, по пальцам, которые забарабанили по столу что-то в ритме военного марша. Она хохотала, а я чувствовал себя дураком, алкашом и полным кретином.

– А на ком женат твой Ильич? – мерзким, от сдерживаемого смеха голосом спросила Беда.

И тут меня словно обухом по башке шарахнуло!

Ну, конечно! Нэлли Викторовна!! Бывшая соседка Беды, которая прикормила Троцкого борщами и пирогами, когда тот скрывался на квартире Беды во время очередной авантюры. Она так приучила Ильича вкусно питаться, что тот был вынужден на ней жениться!

Нэлька – жена Ильича!

У меня напрочь выветрилась из головы её фамилия, которую она так и не поменяла во время замужества.

– Ты хочешь сказать… – пересохший язык вдруг перестал ворочаться. – Что ты хочешь этим сказать?!

– Лично я ничего не хочу сказать. Я обращаюсь только к фактам. Вспомни, как нам описывали человека, сидящего за рулём «Авенсиса».

– Добропорядочный дядечка, невысокого роста, коротко стриженый, лысоватый, в костюме…

– Ну?!

– Этого быть не может. Зачем Троцкому за нами следить? Он прекрасно знает маршрут. На фига поить нас пургеном? Бред сивой кобылы! – Я вдруг вспомнил, что когда говорил с шефом по телефону, мне всегда чудился шум работающего мотора. А ещё я припомнил, что он вдруг ни с того ни с сего поинтересовался моим здоровьем, как раз после посиделок в кафе и истории с угоном автобуса. – Зачем ему это?! – пробормотал я.

– Не знаю, – пожала плечами Элка. – Но это вполне в духе Владимира Ильича – затеять что-то, отчего все свернут мозги, но понять ничего не смогут.