– Он рассказывает о давнем времени, когда долина была озером, как говорит твой па, и по этим краям странствовали другие люди. Помнишь наконечник стрелы, который ты нашел, когда мы сажали луковицы тюльпанов? – ловко сменила она тему разговора.

– Мы с Биззи нашли много наконечников. Один я всегда ношу с собой. Он лучше ножа.

И Чак достал из кармана джинсов плоский выщербленный треугольник.

Биззи тоже была в джинсах, уже протирающихся на ее острых коленках. Сине-белая рубашка девочки начала туго обтягивать грудь. Биззи тоже порылась в карманах, как брат, и вытащила старый складной нож и погнутую ложку.

– Ба, дуть на одуванчиковые часы – это же предрассудок, да?

– Ну а что же еще? Есть более надежные способы узнать время – например, по положению солнца на небе и по теням деревьев. Я думаю, сейчас около трех пополудни и нам пора домой, выпить чая.

Биззи улеглась на теплый выступ камня, структурой и цветом похожего на тот камень, из которого были сделаны их наконечники стрел.

– А ма и па будут пить чай с нами, потому что сегодня воскресенье, и магазин закрыт, и никого там нет, кроме Панси. Ба, мне кажется, она снова ждет котят.

– А что тебя удивляет? Чем еще заняться Панси? Ну, кроме отпугивания полевых мышей.

Несмотря на упоминание о чае, Чак тоже улегся, положив голову бабушке на колени, так чтобы она могла взъерошить ему волосы. Дул легкий весенний ветерок, перешептывалась молодая листва, и слышался издалека тоскующий зов чибиса. И диссонансом звучал рев грузовика на отдаленном шоссе.

Бабушка сказала:

– Когда мы уходим из деревни и пересекаем ручей, мы как будто уходим из времени. А потом сюда доносятся звуки настоящего, – она махнула рукой в сторону невидимого шоссе, – чтобы напомнить нам.

– О чем, ба? – спросила Биззи.

Пожилая женщина посмотрела куда-то вдаль:

– Мир грузовиков не так реален для меня, как мир по другую сторону времени.

– Какую? – спросил Чак.

– Любую, хотя в данный момент я больше знаю о прошлом, чем о будущем.

У Биззи загорелись глаза.

– Это как в тех историях, которые ты нам рассказывала?

Бабушка кивнула, продолжая глядеть куда-то вдаль.

– Расскажи нам одну из тех историй, ба! Расскажи, как ирландский король увез из Британии королеву Бранвен!

Пожилая женщина снова перенесла внимание на детей.

– Хоть я и родилась в Ирландии, мы никогда не забывали, что происходим от Бранвен Британской.

– И меня назвали в ее честь!

– Верно, малышка Биззи, но и в мою честь, ведь я тоже Бранвен.

– А Зилла? Я – Бранвен Зилла Мэддокс!

Биззи и Чак знали истории про свои имена назубок, но всегда слушали их с удовольствием.

Мег в изумлении открыла глаза.

Бранвен Зилла Мэддокс… Б. З… Биззи…

Миссис О’Киф.

Это золотое дитя – миссис О’Киф!

А Чак был ее братом.

– Зилла происходит со стороны Мэддоксов, – сказала детям бабушка, – и это тоже гордое имя. Она была индейской принцессой – так говорит ваш па, – из племени, проживавшего на этом самом месте. Те индейцы давно исчезли.

– Но про Зиллу ты знаешь меньше, чем про Бранвен.

– Я знаю лишь, что она была индианкой и красавицей. Среди родни вашего отца слишком много мужчин, а в наше время истории передаются через женщин. А вот во времена Бранвен были мужчины-барды.

– А кто такие барды? – спросил Чак.

– Певцы и сказители. И моя бабуля, и мой дедушка рассказывали мне историю Бранвен, но чаще все-таки ба, снова и снова, а до того ее бабушка рассказывала ей, и так это повествование уходит во времена незапамятные. Британия и Ирландия не ладят давно, и неприязнь эта тоже тянется со времен незапамятных. Давным-давно, когда ирландский король ухаживал за английской принцессой, между двумя зелеными и прекрасными странами наконец настал мир. Свадебный пир длился много лун, а потом ирландский король уплыл в Ирландию со своей женой.

– А Бранвен не скучала по дому? – спросила Биззи.

– Конечно скучала. Но она была рождена принцессой, после свадьбы стала королевой, а королевы умеют себя вести. Ну или тогда умели.

– А король? Каким был он?

– О, он был красив, как может быть красив только ирландец, как мой милый Пэт, который носит имя благословенного святого, с черными волосами и синими глазами. Бранвен не знала, что он использовал ее, чтобы сорвать злость на ее земле и ее братьях, не знала, пока он не выдумал дурацкую историю про то, что она якобы сидела в трапезной и строила глазки одному из его людей. И чтобы наказать ее…

– За что? – спросил Чак.

– И правда, за что? За вымыслы, порожденные собственной ревностью. Итак, чтобы наказать Бранвен, король отправил ее ухаживать за свиньями и запретил появляться во дворце. Так она узнала, что он никогда не любил ее, и сердце ее возгорелось гневом. И она решила воззвать к своим братьям в Англии и воспользовалась Словом, и то ли она дала это Слово Патрику, то ли их ангелы-хранители дали им это Слово, но она воззвала к небесам со святой их мощью…

И дети стали читать Слово с нею вместе:

Бабушка продолжала:

– И солнце сияло на ее светлых волосах и согревало ее, и мягкий снег падал и делал чистым свинарник, где ее поселил ирландский король, и огонь вырвался из очага в его деревянном дворце и забушевал неистово, и все бежали от его ярости. И ветер подул из Британии и наполнил паруса корабля ее брата, Брана, и тот промчался через глубокое море и высадился там, где скалы были круты, а земля пустынна. И люди Брана поднялись на скалу и спасли их возлюбленную Бранвен.

– Это правдивая история, ба? – спросила Биззи.

– Для тех, у кого чуткое ухо и верящее сердце.

– У Чака верящее сердце, – сказала Биззи.

Бабушка потрепала мальчика по коленке.

– Возможно, однажды ты станешь писателем, как мечтал твой отец. Но из него не вышел хранитель историй.

– Мне нравится эта история, – сказала Биззи. – Она приятно пахнет – корицей, свежим хлебом и яблоками.

– Я есть хочу, – сказал Чак.

– А разве я не говорила, прежде чем мы принялись рассказывать истории, что нам пора бы идти домой пить чай? Ну-ка, вы оба, поднимайте меня.