– Амабел Денвилл – настоящая дурочка! – откровенно заявила вдовствующая особа. – Она всегда такой была – и будет! – она задумчиво пожевала челюстями. – Когда-нибудь она станет похожа на меня – старый мешок с костями! Но вот что я тебе скажу, девочка! Если бы хоть одна из моих дочерей обладала десятой долей ее очарования, я бы поблагодарила Бога за это! Помоги мне встать из этого кресла! Я должна бы лежать в постели со своей жидкой овсяной кашей! А вместо этого я спускаюсь обедать и, если смогу, после этого еще сыграю партию в трик-трак с Космо Клиффом. Но, пожалуй, не смогу: я слишком стара, чтобы трястись по деревенским дорогам! И уверена, что выдержала это только ради тебя!

Эта злобная речь не предвещала ничего хорошего, да и настроение вдовствующей особы не стало более благодушным, пока все общество не село обедать. Тогда она немного смягчилась. За это хозяйка должна была благодарить мистера Долиша. Не зря этот гений потребовал непомерную плату: он также хорошо знал, что предложить очень старой леди, как и то, каким образом сервировать большой обед из двух полных перемен, состоящий из полдюжины следующих друг за другом блюд и более тридцати гарниров и салатов. Вдовствующая особа, ожившая после супа со свежим горошком, позволила уговорить себя попробовать кусочек палтуса, за которым последовали несколько кусочков нежного молодого оленя, поданных с соусом шеврей; обед она заключила блюдом из спаржи, срезанной и поданной в кухню огородником за десять минут до приготовления. Спаржа была такой сочной, что она пожелала сделать Киту комплимент за его повара. В своей откровенной манере она сообщила, что слишком сильно наелась и, вероятно, ночью не сможет сомкнуть глаз; но все заметили, что когда она покидала столовую, то смогла обойтись без посторонней помощи и выглядела уже не такой дряхлой.

Хотя Кит был склонен согласиться, что Космо мог бы развлечь вдовствующую особу игрой в карты, он никак не мог себе представить, что она вынесет плоские банальности его тетушки.

Велико же было его удивление, когда, войдя несколько позже вслед за своим дядей и кузеном в гостиную, он обнаружил этих двух дам сидящими рядом на софе и оживленно беседующими. Кит узнал причину столь внезапной и необычайной дружбы только тогда, когда он зашел перед сном к матери, чтобы пожелать ей спокойной ночи. «Это было невероятное везение! – заявила ее светлость. – Бедная Эмма рассказывала какую-то скучнейшую историю и обронила имя, которое внезапно заставило леди Стейвли навострить уши. После исчерпывающего обсуждения, в ходе которого они перебрали почти все благородные семейства страны и большую часть мелкопоместного дворянства, было установлено, к взаимному удовлетворению обеих дам, что они в некотором роде родственницы».

– Но умоляю, не спрашивай меня, каким образом, дорогой! – попросила леди Денвилл. – Я не могу перечислить тебе всех кузенов, браки и просто знакомства, которые были раскопаны: ты не представляешь себе, как это скучно! Но это привело к тому, что ужасная старуха полюбила Эмму, и я очень надеюсь, что нам удастся свалить ее на твою тетку!

Надежда леди Денвилл в некоторой степени осуществилась. То ли от того, что миссис Клифф оказалась отдаленной родственницей почтенной вдовы, то ли почувствовав в этой кроткой леди прекрасную замену своей дочери Кларе, та удостоила ее милостивого внимания и, не теряя времени, сделала ее своей основной компаньонкой. К некоторому удивлению леди Денвилл, бедная Эмма выразила готовность принять на себя эти обязанности. Они оказались не столь трудными, как можно было предполагать, поскольку вдовствующая особа и не позволяла входить в спальню никому, кроме горничной, и никогда не покидала ее до полудня, возвращаясь обратно за два часа до ужина, и проводила вечер за игрой в вист, пикет или трик-трак с теми, кого она считала достойными противниками или партнерами. Миссис Клифф среди таковых не числилась, и в течение трех дней, пока сэр Бонами Риппл не присоединился к остальным гостям, четвертое место за карточным столом занимал Кит. Он был умелым, если не сказать блестящим игроком, и после того как он понял разницу между долгим вистом, который предпочитала вдовствующая особа, и коротким, к которому, будучи представителем молодого поколения, привык он, у нее не осталось серьезных причин придираться к нему. Но поскольку в игре леди Денвилл известное мастерство соседствовало со странными промахами (из-за того, что, по ее словам, она в неподходящий момент погружалась в свои мысли), вскоре по молчаливому соглашению играющие составили две постоянные пары – почтенная вдова и Космо Клифф против леди Денвилл и ее сына.

Таким образом, Эмме приходилось лишь составлять компанию вдовствующей особе в ее свободное время, а также сопровождать ее в послеобеденных поездках по окрестностям, если позволяла погода. Подобный образ жизни весьма соответствовал ее нраву, так что никто не считал ее достойной сочувствия.

Эмброуз, все еще питая надежду стать знаменитым стрелком, проводил утренние часы с главным егерем, кротким человеком, сообщившим Киту по секрету, что если он обучит мастера Эмброуза попадать точно в дверь амбара с расстояния в двенадцать ярдов, то это будет более чем он ожидал.

Космо проводил лучшую часть дня либо за изучением лондонских газет в библиотеке, либо разъезжая по имению и задавая язвительные вопросы судебному приставу и фермерам и сообщая Киту замеченные им признаки расточительства. Киту же оставалось только развлекать мисс Стейвли. В солнечные дни они катались верхом или играли в волан, когда шел дождь, играли на бильярде или беседовали, усевшись в каком-нибудь уютном уголке. Однажды по ее просьбе он проводил ее в длинную картинную галерею, развлекая непочтительными историями о своих предках, портретами которых были завешены стены. Она отвечала тем же и после его хвастливого рассказа о некоем непокорном священнике (родственнике по боковой линии) даже перещеголяла его, поведав об одном из Стейвли, который запятнал свое имя, увязнув в долгах так сильно, что ему ничего не оставалось, кроме как заняться разбоем.

Кит, отдав должное этому рассказу, полюбопытствовал, преуспел ли этот предприимчивый отпрыск древнего рода в увеличении своего состояния, но получил ответ, что его вопрос неуместен, потому что этот замечательный человек безвременно окончил свои дни на плахе под именем Благородного Дика.

– Ну, ладно, – сказал он. – Но посмотрите на этого старого рыжеватого типа. Одного из моих троюродных дедушек. Говорят, он убил свою первую жену. Вот она, позади него!

– Конечно, – сказала Кресси, вглядываясь в портрет печальной женщины. – Не удивительно, если он это действительно сделал. Видно, что это унылая женщина, подверженная меланхолии, плаксивая. Кроме того, я могу утверждать, что рыжеволосые люди отличаются неуравновешенностью и несдержанностью.

Однако наибольший интерес у мисс Стейвли вызвал портрет близнецов Фэнкотов, написанный Хоппнером, когда они были школьниками.

– До чего вы похожи! – заметила она, внимательно изучая портрет, который Кит считал одной из лучших работ Хоппнера. – Но когда вглядываешься более тщательно, замечаешь различие. У вас волосы светлее, а ваш брат немного выше. Что-то 9 выражении тоже…