Первая – граждане с высоким статусом или достатком, такие как: известные артисты, директоры предприятий, генералы, признанные творческие личности, товароведы и завмаги, а также фарцовщики, барыги и прочие любители красивой жизни. Они посещали немногочисленные рестораны.

Вторая – граждане среднего уровня: офицеры от капитана до полковника, начальники отделов КБ и НИИ, главные инженеры проектов и служащие верхнего звена. Эти посещали рюмочные. В городе их было достаточно и в шаговой доступности. Рюмочные были намного демократичнее ресторанов и не отнимали много времени. Выпил у стойки свои сто грамм, закусил бутербродом с килечкой и яйцом и быстренько домой на семейный ужин.

Третья – самая массовая категория – это все остальные: рядовые ИТР, офицеры от прапорщика до старшего лейтенанта, а также приличные заводские работяги. Для этой категории существовала развитая сеть котлетных, пельменных и закусочных. Распитие спиртных напитков в них официально запрещалось, но руководство этих заведений закрывало глаза на этот запрет ради плана. Посетители на троих соображали бутылку водки, покупая в винном отделе гастронома, приносили ее с собой. Уборщица в обмен на пустую бутылку приносила три пустых стакана, и все были довольны. (Пустую бутылку принимали по двенадцать копеек за штуку.) На закуску брали порцию пельменей или котлету с яичницей, дешево и сердито.

Так делилось мужское общество на касты по интересам в свободное после звонка время, особенно это практиковалось в дни получки, аванса, памятных дат и прочих событий, которыми Россия-матушка славилась всегда.

Была и четвертая группа мужского населения – трезвенники и язвенники, но их было так мало, что и десять процентов навряд ли наберется.

Было бы нечестно не упомянуть еще одну прослойку любителей выпить – неприличные работяги. Они покупали бутылку бормотухи (портвейн типа «Три семерки»), плавленый сырок и устраивались на пустыре или в подворотне, расстелив газету «Правда» вместо скатерти, раскрывали складные пластиковые стаканчики, ломали плавленый сырок на равные части, начинали долгожданную трапезу. Эту прослойку общества можно было бы отнести к пятой категории, но рука не поднимается унижать гегемона. Они и так себя обделяли во всем. Темы для разговоров обычные: кто сколько выпил, где очнулся после бодуна, как облевал пассажира в трамвае и как после этого ему расквасили матюгальник. Смешно, обхохочешься! Нет, нам не смешно, нам просто стыдно!

Максим Горький назвал бы эту часть общества дном, но то было при царизме, другое дело в эпоху развитого социализма, за такие рассуждения можно было и схлопотать. Хотя с этим злом беспощадно боролись. Были доски позора, вытрезвители, товарищеские суды и прочие общественные и государственные структуры.

Современник меня раскритикует, и скажет, что плохо боролись, сейчас же нет этих безобразий? Ребята, так ведь и рабочего класса нет, остался один персонал. Сколько процентов рабочих трудится в стране? По закону больших чисел все они попадают в категорию приличных, а речь шла о не очень приличных. Все лучшие силы из пролетариев ныне в «Росгвардии», в охранных структурах, в обслуге и службе доставки. Насчет безобразий, так они стали более изощренные, обман на каждом шагу, кража с электронных карт денежных средств, встряхивание пенсионеров из квартир. Чего стоит один только супермаркет «Народный», где пенсионеры в драке раскупают подешевле гнилую картошку, чтобы не умереть с голода, отдав родине сорок лет трудового стажа. А где медицина и лекарства по доступной цене? И это только одна слезинка в море слез семидесяти процентов населения. Так что, критикуя прошлое, мы не должны забывать заглянуть в зеркало настоящего.

Мораль к сей басне такова: у всякой эпохи, свои характерные прибамбасы. Особенно нелепо они сморятся спустя три десятилетия.

«Не дай вам бог жить в эпоху перемен!»

Любимая поговорка американцев «За всё надо платить» сегодня понятна каждому россиянину, но не все к ней смогли привыкнуть. Поколение, сознательная жизнь которого прошла в советское время, болезненно воспринимает новшества системы капитализма. Мы, которые родились и выросли, когда образование, медицина, жильё и прочие социальные блага предоставлялись нам бесплатно (если не брать во внимание налоги и низкую оплату труда), с ностальгией вспоминаем те времена Брежневского застоя, хотя эта избитая фраза придумана идеологами перестройки, фактически это был период Косыгинских реформ. Экономика росла на сорок процентов за год, а не один или полтора, как сейчас. Несмотря на рост экономики мы забываем про обратную сторону закрытого государства, прежде всего – дефицит потребительских товаров. Все импортные или приличного качества отечественные изделия были в дефиците. Однако мы не унывали, выкручивались кто как мог, был даже азарт или драйв, как говорят сегодня. По этому поводу в народе ходили анекдоты, более того, в театре эстрады и по телевидению показывали сатирические номера, раскрывающие эту тему со всех сторон. Публика, слушая Аркадия Райкина, умирала со смеху, слушая в его исполнении юмореску «Дефицит». «Чему смеётесь? Над собой смеётесь!», – писал Н. В. Гоголь в пьесе «Ревизор».

Что характерно, в магазинах редко можно было увидеть в свободной продаже сервелат или чёрную икру, а в холодильнике практически в каждой семье к новогодним и прочим праздникам эти лакомства были. Кто работал на заводах или в институтах имели столы заказов и там могли отовариться вкусняшкой. В те годы крылатые выражения «где достал?» (что на современном языке означает «где купил?») и «что выбросили?» (то есть – «какой товар продают сегодня?»), звучали вполне естественно для нас. Подобные вопросы мы задавали счастливчикам, которые шли по улице нам навстречу с гирляндой туалетной бумаги на шее или с авоськой зеленых, невызревших бананов. Практиковали также торговлю из-под прилавка или из-под полы, что означало одно и то же, то есть для избранных, знакомых, родственников и важных персон. «Ты мне, я тебе!» – это расхожее выражение соответствовало своего рода бартеру. Я тебе билет в БДТ, ты мне банку икры и палку сырокопчёной колбасы, и тому подобные безобразия. В крупных городах, особенно портовых, как Ленинград, Калининград, Одесса, Владивосток, Мурманск и прочие портовые города, с этой проблемой справлялись через комиссионные магазины и магазины системы «Берёзка» (магазин для моряков, торгующий за боны), а также «Елисеевский гастроном» на Невском проспекте. Там можно было купить всё, чего желает ваша душа, но цены были, мама не горюй!

Когда я приехал в Ленинград в 1969 году, мне показалось, что в продаже есть всё. В гастрономе «Стрела», что на Измайловском проспекте, в шаговой доступности от нашего дома, прилавки ломились от продуктов. Была даже чёрная икра в деревянных лотках, не менее пяти видов варёных колбас и даже сервелат, и охотничьи