на покрывале оживать огненными танцами на потолке и стенах. Она стояла у окна и ждала легкого стука в стекло своей комнаты.

Приехав поздним вечером, он первым делом направился домой к Хилай. Постучав в ее окно камнем, чего, она уже боялась, сегодня уже не дождется, он выманил ее в сад. В дальнем углу за ширмой деревьев они сели на свою излюбленную скамью. Илану не терпелось вручить ей свой подарок, поэтому после приветствия и пары фраз он сразу перешел к основному поводу своего столь позднего визита к ней сегодня.

– У меня есть для тебя сегодня подарок.

– Да? Какой?– оживилась девушка.

Илан уже раскрыл свой большой рюкзак и достал из него красивый сверток, завернутый в подарочной бумаге с узорами в виде вееров кораллового цвета на бирюзовом фоне. Он тщательно выбирал бумагу для упаковки ее подарка.

Передав сверток ей, он начал наслаждаться тем моментом, что он ждал многие месяцы. Она открывала его первый презент. Молодой человек сидел на скамейке рядом справа от нее и счастливым удовлетворенным взглядом наслаждался, как Хилай аккуратно разворачивает в восхищении красивую упаковку.

Когда она, наконец, справилась с ней, то была в восторге от красоты внутренней коробки. От бархатистой нежной ткани, которую она руками гладила. Затем медленно открыла коробку. Девушка знала, что может быть внутри этой волшебной коробки. Она уже чувствовала аромат, который исходил от нее, и много раз видела такие коробки в руках отца, когда те вручались маме. Раскрыв ее, она поднесла флакон близко к высокой тонкой шее и справа, где сидел Илан, и выпустила на свободу Хилай из флакона.

– Эти духи называются «Хилай», – как будто прочитал ее мысли Илан. – Я их так назвал.

Илан приблизился к ней, чтобы слышать ее аромат, и погрузился в него – в манящий и дурманящий запах смеси свежести и сладкого, и горького. Молодой человек впал в мучительно-сладостное опьянение ароматом, который оказался в полном слиянии с самим собой.

Хилай даже не спросила у него, к чему этот подарок и откуда он. Илан тоже не вдался в подробности, так как даже не помнил об этом. Вечером он пришел домой слишком поздно. Оказавшись дома, вернувшись в мир текущий, он решил, что завтра ей расскажет все о своих картинах и новом начинании. Отец вновь раньше всех покинул гостиную, чему Илан был очень рад. Дома были все его родные, что ему было очень приятно, так как он мог сразу со всеми поделиться своей приятной новостью: Амирам и Нехама, Ирит и Ниссим с детьми и мама. Сегодня ему особенно не хватало Идит и Ашера.

– Илан, как у тебя дела в библиотеке? – спросила как на зов его души Ирит. – Как с учебой дела? У тебя все хорошо?

– Да, Ирит, все хорошо. Я просто немного волнуюсь, так как хотел сам как раз вам сообщить новость. Я больше не работаю в библиотеке. И я нашел себе новую работу, если ее так можно назвать. Более того, я получил уже первые плоды от нее и привез в связи с этим каждому из вас подарки. Память о моем новом начинании. Мне бы очень хотелось вашей поддержки в этом моем пути. Я вновь начал рисовать. Просто… просто так получилось, что я нарисовал пару картин в общежитии, и один из моих сокурсников увидел их и помог мне встретиться с одним лавочником, который продал их. И вот теперь я тут с вами и могу поделиться этими плодами моей страсти с самого раннего детства.

Ирит слушала брата, с каждым словом становясь все более счастливой, как будто находилась на высоте полета орла над высокими горами— препятствиями, где слышится запах свободы и ощущалась прохлада бесконечности. Ниссим держал Ирит за руку и был не менее рад за Илана и за Ирит. Нехама также радовалась, хотя и не знала ничего о том, что Илан рисует, и вовсе об истории, что когда-то ему пришлось бросить это дело. Мама была счастлива ровно столько же, что и Ирит, и сразу же поднесла свои руки ко рту и всю речь сына слушала со слезами счастья на глазах. Она не хотела лишний раз даже шумно вдохнуть, так как боялась растворить этот мираж, а наяву окажется, что все не совсем так. Один Амирам хоть и был в глубине души рад за брата, все же был сдержан.

После того, как Илан раздал всем свои подарки, сел рядом с мамой и Амирам. Ханна то и дело целовала его в лоб и голову и говорила, что у него все получится. Все сложится самым лучшим образом. Все были очень рады успеху младшего ребенка семьи. Они благодарили молодого человека за щедрые дары, и каждый решил, что сохранит эту память на долгие годы. Один Амирам, несмотря на внутренний свой конфликт любви и нежности к младшему брату, все-таки дал предпочтение холодному разуму и начал свой разговор, стараясь сохранить тон и понимание, чтобы не развеять общую радость и счастье.

– Илан, ты знаешь, что отец сейчас достаточно раним. Ему не следует знать о твоем новом поприще. И прошу, не начинай этот разговор с ним, пока не обговоришь с нами и мамой. Ты хочешь изменить свои планы? И то, что ты обещал отцу с лавкой тут… Ты передумал?

– Нет, Амирам. Конечно, я планирую окончить университет, вернуться обратно домой и вести дела в лавке тут. Я ничего не менял. Одно другому не мешает. И пока отцу я не собираюсь сообщать о моем заработке как художника, – спокойно, с полной открытостью ответил Илан.

– Тогда я рад! – улыбнулся старший брат и похлопал младшего, по-дружески поддерживая, по плечу.

Амирам не мог себе объяснить странные чувства некоего переживания за то, что брат занялся не тем, чем следовало бы. Как будто в нем говорили какие-то слова и фразы, заложенные где-то очень глубоко в тени, и возможно, не им самим. Как будто кто-то очень давно случайно выронил какие-то семена в его душе, которые без его ведома в самых дальних и темных уголках его сада внутреннего мира проросли и даже готовились давать плоды и урожай. Он сам немного испугался этих чувств и мыслей. Но закрыть их сейчас или закопать чем-то никак не получалось. Они то и дело вновь и вновь возникали мыслями в нем: зачем брату такой заработок, почему именно таким образом, а что, если отец узнает, а что, если друзья отца и самого Амирама узнают? Мысли ощутимо кололи его