Считалось, что царицынские воды обладают целебными свойствами. В сохранившихся в усадьбе Царицыно так называемых Кавалерских корпусах, в частности в восьмиграннике (2-й Кавалерский корпус), расположенном близ церкви иконы Богоматери «Живоносный источник» (название церкви тоже выбрано не случайно), были устроены специальные ванны.

Но и родные воды Орловым не помогли, к марту 1781 г. Катенька уже стояла одной ногой в могиле, так и не дождавшись маленького князя-наследника. Слухи о безнадежном ее состоянии и умственном расстройстве Григория бродили по Петербургу. Орловы снова едут за границу, но, несмотря на все усилия, 16 июня 1781 г. Екатерина Орлова умерла в Лозанне в возрасте 23 лет. В тамошнем соборе она и была захоронена, а позже ее тело перевезли в Петербург в Александро-Невскую лавру. В лозанском соборе остался только мраморный надгробный памятник с изображением супругов Орловых.

Помешательство Григория было тихим, и потому он пользовался относительной свободой. К весне 1782 г. он снова отправился на лечение. Однако по прибытии на место он «снова понес вздор».

Государыня умела выражать признательность за былые заслуги: на 20-летие собственного коронования (22 сентября 1782 г.) был учрежден орден Святого равноапостольного князя Владимира; возложив его на себя, что должно было означать для всех прочих ценность сей награды, Екатерина наградила им и Г. Орлова.

Князь вернулся в Москву, а осенью, обманув братьев, махнул в Петербург, объявившись там 25 октября. Екатерина видела его три раза, найдя, что он «тих и покоен, но слаб, и все мысли в разброде», «в настоящее время он в постели, предполагают, что его болезнь последствие удара, поэтому нет никакой надежды на выздоровление». Не помог и консилиум врачей, он «в ребячестве, не знает, что делает и говорит». Как бы прощаясь с бывшим фаворитом, Екатерина 31 декабря особым письмом поручает четырем братьям Орловым личную и имущественную опеку над больным.

Григория снова увозят в Москву, к Алексею, но «чистый воздух» Нескучного не помогает, состояние его здоровья ухудшается. 10 апреля 1783 г. к больному приглашают давнившего знакомого Орловых, архиепископа Московского Платона, который исповедал и причастил князя. Во время исповедания «его светлость сам читал за преосвященным все молитвы, должные при причащении Св. Тайн». В ночь на 13 апреля князь скончался (странное совпадение: через две недели внезапно умер и вечный недруг его Н. И. Панин).

Получив от А. Орлова сообщение о смерти Григория, Екатерина отвечала ему: «Я имела в нем друга; вместе с вами оплакиваю его; чувствую в полной мере цену потери и никогда не позабуду его благодеяний»; в письме Гримму: «…я страдаю жестоко с той минуты, как пришло это известие… Гений князя Орлова был очень обширен; в отваге, по-моему, он не имел себе равного… в случае нужды он проявлял силу красноречия, которой никто не мог противостоять, потому что он умел колебать умы, а его ум не колебался никогда».

Похороны Г. Орлова в подробностях описаны А. Голомбиевским [15].

После отпевания в монастыре гроб в сопровождении конногвардейцев был перевезен в село Семеновское — Отраду Хатунской волости, где Владимир Орлов строил свою усадьбу. Там он был захоронен, но, как показало время, захоронение это было временным.

Екатерина, зная, что у Григория остались значительные долги, выкупила у Орловых мызу Гатчину, Мраморный дворец, серебряный сервиз и несколько деревень. Ежегодная 150-тысячная пенсия покойного была передана братьям на срок 10 лет. Свой бриллиантовый портрет, которым в свое время Екатерина II наградила Григория, она распорядилась передать Алексею, «чтоб он положил на шею и носил, пока жив на этом свете».

Существует версия о том, что Г. Орлов был отравлен во дворце А. Орлова Нескучном братьями по просьбе самого Григория. В связи с этим можно сказать, что в те же годы секретарь Г. Теплова и друг писателя А. Радищева Ф. В. Ушаков, услыхав от врача смертный приговор, принял его с равнодушием, но когда боли стали нестерпимыми, он попросил яда из рук своего товарища А. М. Кутузова. Известны и другие случаи принятия добровольной смерти от рук близкого человека.

Алексей был самой выдающейся личностью не только среди братьев, он выделялся и в масштабе знаменитостей всей России, в Москве его, отошедшего от государственной службы, считали одной из главных примечательностей.

В начале 1770-х гг. Алексей Григорьевич имел два дома в районе Донского монастыря, соседними домовладельцами были братья Иван и Федор, здесь же (в Нескучном саду) позже Федор купил у вдовы Вяземской еще один дом, который также назывался Нескучным (Майским, а позже Александровским). Но фактически хозяином дворца являлся Алексей, сделавший его главным своим домом, в нем будущий герой Чесмы прожил большую часть своей жизни. После смерти братьев этот дом поступил в распоряжение единственной дочери Алексея Анне Орловой-Чесменской.

Нескучный дворец в несколько перестроенном виде дожил до наших дней, некоторые из прежних (старых) домов Алексея также в перестроенном виде заняты ныне строениями 1-й Градской больницы, расположенной между Калужской площадью и Нескучным садом.

Один из посетителей старых владений А. Орлова писал, что на Кялужской улице «находились два больших деревянных дома с выходившими и служившими вместо балконов фонарями; первый принадлежал Александру Алексеевичу Чесменскому (побочному сыну Алексея), а второй графу А. Г. Орлову-Чесменскому… Внутренность его дома мне весьма нравилась. Он был в старинном вкусе. Печки из изразцов с резными изображениями, на небольших вызолоченных ножках, с такими же заслонками; вокруг стен дубовые панели, а по стенам дорогие картины».

О графе А. Орлове современники отзывались по-разному, но, как правило, положительно. В достижении своей цели он не видел непреодолимых преград, но даже с врагами не был жесток, являя собой тип истинно русского человека, почти былинного богатыря, готового на все ради прославления Отечества. Крепость тела и воли, удаль, изобретательный ум, простонародный образ жизни, доступность, радушие в отношениях к знакомым и справедливость в обращении с крепостными создали Алексею Григорьевичу имя одной из самых замечательных личностей века Екатерины Великой. Порой он выглядел неуклюже в светском обществе, имел лишь воинское образование, но природные способности позволяли ему доводить до ума все, что соприкасалось с его интересами.

Многолетние эксперименты по выведению улучшенных пород самой разнообразной живности: лошадей, бойцовых петухов, гусей, голубей, собак принесли ему заслуженную мировую славу; поражают не только его животноводческие, но и агрономические познания. Уже в последние годы жизни А. Орлов давал наставления своему управляющему Д. Огаркову: «Прописывали вы ко мне, што на Островских пашнях хлеба стало мало родится, да и зерном очень измелел… А мне кажется, лучше может быть, когда поля разделяются на шесть, а не на пять частей: пшеничное, арженое, ячменное и овсяное; а другие два участка под дятлину или называемой клевер; а когда дятлина с одного участка скосится, тогда пальца на четыре дать оной вырасти и потом унавозить и сеять на оной пшеницу. Дятлиною же кормить одних коров, но и то не одною, чтобы они не обожрались, отчего их очень раздувает и скоро издыхают; а мешать можно в корм, чтобы дятлины не более третьей части было, а другие две — другого корму: сена и соломы».