Он давно уже жил урывками — так он сам это называл. Его считали ценным специалистом — наверное он таковым и был — и потому на семью из трех человек ему дали новую, трехкомнатную квартиру в новом микрорайоне Москвы. Это произошло всего лишь две недели назад. Но даже это — не искупало того, что пока его семья переезжала — он сидел в Мазари-Шарифе и разбирался, что ко всем чертям происходит. А до этого — он разбирался в Молдавии, в Таджикистане, в Узбекистане, на Украине и черт знает, где еще.

Полковник Владимир Попов, один из самых молодых офицеров в КГБ с таким званием — был офицером Особой инспекции КГБ СССР, небольшого, не афиширующего свою деятельность подразделения с опасно широкими полномочиями. Это была одновременно и учебная часть и контрольно-ревизионное управление и группа опытных агентуристов и следователей, предназначенная для расследования и раскрытия преступлений в самом КГБ. Попасть в это подразделение было невероятно сложно, достаточно было сказать, что каждый кандидат должен был получить одобрение Председателя КГБ. Из этого же подразделения — черпались кадры, когда нужно было срочно заменить председателя какого-нибудь краевого областного или даже республиканского УКГБ — обычно, инспектор Особой инспекции, выведший прежнего председателя на чистую воду, подходил для этого как нельзя лучше. Именно поэтому — назначение в этот отдел давало возможность сделать критически важный шаг, от простого, пусть и хорошего работника, до руководителя — особые инспекторы работали не за страх, а за совесть, а большая часть сотрудников КГБ их люто ненавидела.

Пройдя, как и все советские граждане, таможню — он не вез ничего, потому прошел быстро — полковник вышел в засраннный зал аэропорта. Грязь с улицы несли сюда, уборщица лишь бессмысленно возюкала грязной тряпкой, разгоняя грязь по полу. Когда он выходил из аэропортовского автобуса — дождя еще не было, но сейчас он снова пошел…

И, тем не менее, это была родина. Место, где все свои и где не стоит опасаться ножа в спину, в отличие от некоторых мест, где он бывал раньше — где из советского только паспорта у людей, да красные флаги.

— Полтинник, командир?

Полковник коротко глянул на подскочившего водилу. Обнаглели… хотя в Ташкенте таким же милым и бесцеремонным образом предлагают «заразу», то есть наркотик. Эх, яблочко, куда ты катишься…

— Поехали…

Водила вывел его к новой восьмерке. Машина относительно новая, в потоке она еще выделялась, хотя вроде еще Москвич в серию пошел. Полковник стоял в очереди на машину, и для него это было немаловажно.

Дождь пошел сильнее. Дворники исступленно метались по стеклу…

— Как? — несколько отстраненно спросил полковник, положив две сиреневых бумажки с портретом вечно живого на приборную панель.

— Ласточка, командир, ласточка! — оживленно заговорил водитель — не ездит, летает! Сказка! Передний привод, дорогу держит…

Таксист звучно поцеловал пальцы…

— У меня в следующем году тоже очередь подойдет — поделился полковник — вот думаю, что брать…

— Продашь? — моментально поинтересовался таксист.

— Так не купил же еще?

— Да это неважно. Десятка с ходу — хоп?

И откуда же ты, такой крутой взялся.

Полковник машинально глянул назад — нет, знакомых машин нет, не следят. Билет он брал в большой спешке, вряд ли ведут.

— Нет. Самому нужна…

— Как знаешь, командир — не обиделся таксист — дело хозяйское.

— А так то… в Москве как?

— Ну… Вроде тихо. Водка только дорогая — жуть. Раньше мы спекулировали, теперь государство спекулирует. Землю давать будут, двадцать пять соток, я записался, как думаешь — стоит?

Полковник пожал плечами.

— Стоит, наверное…

— А тебе куда, командир? — впервые поинтересовался таксист.

— К станции метро Лубянка. Дальше покажу…

* * *

Еще на подходах к Лубянке — полковник понял, что введены повышенные меры безопасности. Вон те скучающие работяги в новомодных жилетах со светоотражающими вставками, слишком чистая уборочная машина. Пожалуй… стоит пешком пройтись.

— Все, останови.

— Здесь нельзя, командир. Вон там, дальше…

Полковник понял — привычка. Что в Кабуле, что в Ташкенте, что в Душанбе — Душманбе — останавливались не там, где положено, а там где нужно…

Машина остановилась.

— Бывай, командир. Удачи…

— И тебе не кашлять…

Тучи сбросили основную часть скопившейся влаги ранее, сейчас дождь даже не моросил — мелко накрапывал, иногда прекращаясь. Полковник побрел по тротуару, примечая все — и туристический автобус с затемненными стеклами у тротуара, и чуть приоткрытое окно, и человека в слишком сухой одежде, увязавшегося за ним. О, какие молодцы — на дальних подступах секут.

Рядом резко визгнули тормоза, полковник только усилием воли сдержал порыв прыгнуть в сторону и на землю. Все равно оружия то нет…

Опустилось стекло, рука протянула две двадцатипятирублевки.

— Извините, товарищ полковник, не допер сразу…

Дела…

* * *

Прижали его грамотно, как раз у автобуса. Дверь открылась, второй филер уже ускорился, чтобы перекрыть ему путь назад. Справа автобус, слева стена…

— Документы…

Полковник достал свое служебное удостоверение…

— Извините — вывалившийся из автобуса «работяга» козырнул — не признали.

— Хреново работаете. В машине вон признали, даже довезли.

— Какой машине? Так это не наши, товарищ полковник.

Попов сунул руку в карман, наткнулся на шуршащие сиреневые…

Вот тебе и секретность…

* * *

Кабинеты, принадлежащие Особой Инспекции КГБ СССР, находились не в главном здании, известном как Дом-2, а находящемся рядом, более неприметном, их туда перевели временно, потому что в Солнцево строился комплекс зданий для КГБ СССР, а тут вроде как хотели только музей оставить. Прапорщик снизу позвонил наверх — полковник работал под прикрытием, звание у него было правильное, но не было отметки о праве прохождения в центральное здание. Через десять минут — он уже входил в кабинет начальства — с промокшими ногами и дурным настроением.

Пожилой, сухой, до одури правильный генерал Иван Францевич Легаш, из белорусских поляков — не глядя, показал пальцем на стул, стоящий у приставного стола и снова погрузился в чтение какого-то документа. В углу — беззвучно работал телевизор, безошибочный признак кабинета большого начальника в СССР. Другого ожидать было сложно — упустили полковника… тьфу, он же генерала успел получить… Телятникова, старшего по резидентуре в Кабуле и как оказалось американского агента. Хотя он сам, Попов — ни в чем не был виноват, его перебросили на усиление из Ташкента, кинули в Мазари-Шариф, и ему удалось за короткий срок установить, что к убийству офицера афганских спецслужб причастны сотрудники КГБ, вставшие на путь предательства…