— А вот и наш рыцарь! Иди ко мне! — неистово заорал один из безумцев и схватил обессиленного Епископа за капюшон.

Резким рывком он попытался вытащить Персивальда наружу, но ему это не удалось. Расплавленный метал брони уже застыл и обожжённая, обваренная рука оказалась зажата в стальных тисках. Ещё одна попытка и Персивальд взревел от невообразимой боли.

— Давай выпотрошим его прямо там! — послышались недовольные, изнывающие от нетерпения голоса безумной толпы.

— Нет! Азаир желает говорить с ним! Повелитель считает, что этот рыцарь может знать, где находится тессеракт, — прорычал тот самый, что пытался вытащить Персивальда из повреждённой брони.

— Тессеракт… Значит они ищут Астарота, видимо надеясь его освободить, — напряжённо размышлял Персивальд, трясясь от боли и проснувшейся ненависти.

— Тогда чего ты медлишь! — с невменяемым хохотом подскочили ещё несколько одержимых и вцепились своими трясущимися руками в Епископа. Они потянули его столь сильно, что послышался треск рвущихся сухожилий и потерявших былую прочность мышц. Персивальд вопил, что было сил. Боль была столь ужасной, что в глазах великого магистра потемнело, а сердце бешено колотилось, отбивая барабанную дробь.

Через мгновение, обварённая рука оторвалась. Оторвалась с жутким треском и хрустом. Искалеченный и еле живой Епископ упал в перепаханную, рыхлую землю, извиваясь в ней от боли. Извиваясь словно дождевой червь. Культя левой руки сочилась кровью. Нежизнеспособные остатки мышц безучастно висели на сломанной кости. Из-под безэмоциональной маски доносился нечеловеческий крик боли.

— Ну что рыцарь, тебе больно? Тебе страшно? — спросил один из безумцев, скалясь невменяемой улыбкой, лишённого губ рта.

Персивальд ничего не ответил. Да и какой смысл общения с умалишенными? Мгновенно высвободив из кобуры свой пистолет, Епископ произвёл несколько точных выстрелов. Трое одержимых упали замертво.

— Убить его! Убить! — раздались вопли в толпе.

— Снять с него кожу! — доносились всё новые и новые крики.

Персивальд понимал, что это его последний бой, и сдаваться не собирался ни при каких обстоятельствах.

Толпа одержимых рванулась к своей жертве, совершенно позабыв, что ещё совсем недавно они хотели взять Епископа живым. Безумие Циклона неуправляемо и бесконтрольно. Никто из одержимых не способен к рациональному мышлению, лишь наслаждение и утоление своих извращённых потребностей. Металл тяжёлой, двуручной кирки пронёсся совсем рядом. Персивальд с трудом успел отскочить. Безумцы взревели от ярости. Перед лицом Епископа блеснуло лезвие армейского ножа, высекая искры из безэмоциональной маски. Персивальд поспешил вновь нажать на спусковой крючок. Прозвучали несколько выстрелов и выпущенные пули сделали жуткие лица одержимых ещё уродливее. Бугай с двуручной киркой упал, судорожно подёргиваясь в конвульсиях, но его место занял ещё более огромный безумец. Безумец с неподъёмным для обычного человека молотом. Персивальд пятился назад, но и сзади уже слышались безумные вопли одержимых. Епископ понимал, что его окружили. Понимал, что он неизбежно погибнет, но живым сдаваться не собирался. Безумный бугай, что был с двуручным молотом, размашистым движением занёс своё оружие над головой, намереваясь обрушить его на истерзанного и обессиленного рыцаря. В этот миг Персивальд не испытывал страха и волнения. Нет, он был готов принять свою судьбу. Его невообразимо долгий и сложный путь наконец-то закончится и он был счастлив осознать, что приложил все силы для становления Царствия Господнего на Небе и на Земле. Под металлической маской скользнула блаженная улыбка, и Епископ закрыл свой единственный глаз.

Но вместо фатального, приносящего покой, удара, послышался оглушающий рокот скорострельных орудий. Неведомые орудия грохотали совсем близко, грохотали практически над головой. Персивальд в ту же секунду открыл свой глаз и застыл в негодование.

Тела одержимых принимали в себя плотный поток скорострельных, крупнокалиберных снарядов. Брызги ярких искр и вязкой крови разлетались во все стороны. Доминионская броня не выдерживала, покрываясь множеством пробоин и обезумевшие одержимые падали замертво, иногда отлетая на почтительное расстояние. Через десять секунд никого из безумцев уже не осталось, лишь окровавленные, перемолотые куски мяса окружали сидящего на рыхлой земле Персивальда. Епископ задрал голову, пытаясь понять, что сейчас произошло. Его взору предстал зависший в двадцати метрах над землёй Доминионский «перехватчик». Чёрный как сама ночь, с четырьмя лопастными двигателями, шумно разрубающими душный воздух. Перегретые и раскалённые докрасна стволы авиационных пушек дымились.

На обоих бортах крылатой машины был изображён причудливый символ, намалеванный белой краской. Символ кусающей собственный хвост змии. Это символ вечности и цикличности жизни. Но Персивальд по прежнему не понимал, что же здесь происходит. Возможно остатки благоразумных, не подвергшихся влиянию Циклона О.С.С.Ч. начали борьбу с отродьями Астарота? Другого объяснения Епископ найти не мог. Тем временем «перехватчик» снизил высоту и выкинул десантные тросы, по которым моментально начали спускаться штурмовики в чёрном. Их было всего шестеро. Все превосходно экипированы и вооружены крупнокалиберными винтовками. Штурмовики держа оружие наготове и осторожно озираясь по сторонам, неспешно приближались к обессиленному Персивальду. Всполохи взрывов и огни пылающих повсюду пожарищ слабо освещали таинственных гостей. Но, не смотря на недостаток освещения и непроглядный мрак ночи, Персивальд сумел их разглядеть. Все шестеро были в чёрных, высокопрочных, модернизированных бронекостюмах, надёжно закрывающих грудь, живот и конечности. Под костюмами чёрная армейская форма. Массивные наплечники украшены всё тем же загадочным символом, что имелся на бортах зависшего в небе «перехватчика». Высокие горжеты надёжно закрывали собой уязвимые для вражеского огня шеи. На головах имелись стандартные Доминионские каски, так же, как и вся остальная экипировка, выкрашенные в чёрный цвет. В руках штурмовики держали крупнокалиберные штурмовые винтовки, стоящие на вооружение у сил О.С.С.Ч… Лазерные прицелы причудливо рисовали красные линии, пробиваясь сквозь пыльный воздух и стелящиеся облака дыма. Но больше всего внимание Персивальда задержали маски, скрывающие лица таинственных солдат. У пятерых были чёрные, матовые маски стилизованные под змеиную морду, агрессивно скалящую свою клыкастую пасть. У шестого же, того, что шёл несколько впереди остальных, маска была золотой. Хотя в прочем от остальных, ничем кроме расцветки, она не отличалась. Зелёные визары пугающих масок злобными огоньками сияли во мраке.

Приблизившись к остолбеневшему и обескураженному Персивальду, златоликий воин размашистым движением вонзил в рыхлую землю какое-то устройство, отдалённо напоминающее посох. Металлический, блестящий посох зажужжал и несколько раз вспыхнул ярким, слепящим светом. Епископ осторожно поднялся на ноги, с его обваренной культи сочилась кровь, частыми каплями падая на сухую землю. Тем временем устройство пришло в движение и верхушка посоха раскрылась подобно распускающемуся бутону молодого цветка. Лепестки посоха вращались вокруг оси стального древка и источали невыносимо яркое, синеватое свечение.