Лера еле дождалась, когда я уйду. Глядя в окно, она уже давно наблюдала за Мареком, который в ожидании её стоял, облокотившись на мотоцикл. Только, когда мой автомобиль скрылся за поворотом, она крикнула ему и помахала парню рукой.

При выходе из подъезда я увидела молодого человека, который сразу опустил свой взгляд при виде меня. Я, конечно, поняла, причину огня, играющего в Лериных глазах, и хотела удостовериться в том, что этот симпатяга и есть ему причина. Но по телефону прозвучал встревоженный голос Николоса.

— Маргарита Сергеевна, вы где?

— Еду к больнице, — отрапортовала я.

— Нет, в город не въезжайте. Сворачивайте к лиману. Наташу везут туда. Замените Александра. Его машина примелькалась. Он будет следовать за вами. Только, прошу вас, не спугните. Езжайте поодаль, не спешите.

Я очень старалась, и меня никто не заподозрил в погоне. Увидев, издалека, что машина Аси остановилась, я свернула с дороги и заглушила мотор, спрятавшись за густой кустарник. Я хотела проследовать за Асей, но меня остановил подъехавший следом Александр.

— Маргарита Сергеевна, вы в своём одеянии далеко не убежите. Да и местность вам не знакома. Стойте здесь, а я постараюсь наискосок.

Александр скрылся в зарослях камыша, а я сидела в машине и от бессилия злилась.

— Скорее всего, Наташу накачали лекарством, а игрушку оставили в машине, — услышала я по передатчику голос Николоса. Значит их база на лимане.

— И что ты там сидишь? Её надо спасать.

— Еду к вам. Я позвонил своему другу. Он на моторке, попробуем пробиться сами.

Через некоторое время Николос подъехал. Я выскочила из машины и быстро села в его автомобиль.

— Нет, вы останетесь здесь, — сказал он мне, когда мы подъехали к месту, где заканчивалась наезженная дорога, и из камышовых зарослей показался нос узкой лодки с мотором.

— Нет, вы что, я боюсь здесь оставаться одна, тут наверняка змей полно, — я действительно боюсь змей. Я подняла с земли валяющуюся игрушку сына Наташи, — а неизвестности ещё больше. Не будем спорить, я еду, — сказала я и забралась в лодку, правда, с помощью Александра.

— Коля, ладно, я здесь с тыла покараулю, а вы давайте, как я тебе объяснял. Здесь только одна постройка, я издали видел, пытался как-то разнюхать, так меня охрана замела, — сказал хозяин лодки.

— А Боливар троих выдержит? — спросила я у него.

— Выдержит, вы только не ёрзайте, сидите тихо. Мужички сами разберутся.

Я сидела, ни мертва — ни жива. Лодка плавно плыла, разрезая своим носом густую стену камыша. Я не успела ничего заметить и понять, как вдруг в нашей лодке не успевшей причалить к небольшому острову, оказался полностью экипированный омоновец с автоматом наперевес. Он, молча, приложил палец к губам, дав нам понять, чтобы мы вели себя тихо, и сделал кому-то на берегу знак рукой. Наша лодка оказалась поодаль от острова. Мы увидели в нескольких надувных лодках группу ОМОН, готовую к операции. К нам присоединился уже знакомый полковник.

— Ну, вот и утопленница нашлась, — тихо сказал он, — вы нам чуть всю операцию не запороли товарищ майор, — обратился он к Николосу, — что же вы уже совсем никому не доверяете? Ладно, ладно, потом поговорим, — остановил он Николоса, который пытался объясниться, — сейчас главное не спугнуть главную птицу.

Ася с помощником Эскулапа привезли измученную, испуганную и давно очень уставшую Наташу на остров. Завели в коттедж и бросили в комнате «для жертв».

Вскоре к ней подошёл Эскулап.

— Что, Наташа, думаешь, я не раскусил твой ход? Я всегда знал, что ты играешь со мной. Несостоявшаяся артистка. Думаешь, я вас с Дроном не вычислил? — Эскулап истерически засмеялся, — не отрицаю, тогда, когда тебя привезли в первый раз в больницу, ты действительно была неадекватна. Конечно, видеть смерть своего малыша! Наташа ты помнишь, что было тогда? Ты помнишь моих друзей Джина и Тоника?

— Замолчи, мерзавец. Вы сумасшедшие. И ты, и твои отморозки.

— Нет, ошибаешься. Я не мерзавец. Я врач.

— Какой ты врач? Ты садист извращенец. Ты издеваешься над больными, но ещё большее удовлетворение ты получаешь, видя пытки и издевательства над нормальными людьми. Как я хочу, чтобы ты сам испытал такую боль, которой подвергаешь беззащитных людей, детей. И ты её испытаешь. Ты будешь гореть в аду!

— Ой! Ой! Праведница ты наша. Людей ей жалко! Это кто он, она люди? — Эскулап показал на амбала и Асю, облачющихся поодаль в свои ужасные костюмы, — да брось ты! Дети… люди… Ты знаешь, сколько людей погибает, умирает по тем или иным причинам каждый день. Да, что там! Каждую секунду? Какая разница, когда и от чего умрёт это бесполезное существо, которое попало ко мне? Оно бесполезно родилось у матери недоумки, которая даже рада, что оно, это вечно мешающее ей жить чадо, куда-то пропало. Да, а ты в курсе, что большинство тех, которые прошли через мои игры, съёмки начинали искать, кого через неделю, а кого вообще, пока кто-то чужой не спохватился, куда этот так называемый ребёнок сгинул? Так, что ты зря переживаешь, не нужны они никому, а мне пригодились и послужат ещё во благо.

— Какое благо? Кому во благо?

— А я тебе объясню. Ты знаешь, что такое быть другим в нашем обществе? Не таким, как все? Жить, подчиняясь законам совершенного другого мировоззрения? Думаешь, в тебе не сидит другая Наташа? Или кто-то другой не мучится, неся в себе нереализованные действия. Готовые убить, растерзать и неважно по каким причинам: месть, ненависть, злоба или тяга к убийству. Они вынуждены скрываться, казаться всем: обществу, семье приличными, паиньками. Но когда-то они не выдерживают тяжести воздержания, терпения и одни выходят на тёмные улицы, чтобы убить, растерзать, изнасиловать, а другие режут себе вены, вешаются, топятся. А я выполняю две полезные миссии. Очищаю наше общество от лишних людей. И помогаю другим, приносящим пользу себе и окружающим, вполне достойным людям. Они смотрят фильм и представляют себя на месте чистильщиков. Кстати, ты не в курсе, что многие представляют себя в роли жертв. Да, да! Боль, которую они видят на экране, освобождает их души от тяжести. Они проиграли ту или иную роль и им стало легче. С нажатием кнопки на «выкл», они опять становятся обыкновенными добропорядочными гражданами своих стран.

— Ты больной садист извращенец. Тебя надо подвергнуть тем пыткам, каким ты подвергаешь этих несчастных, что бы ты испытал такую же боль. И физическую и моральную.

— Замолчи! Я врач!

— Ты изувер, торгующий болью людей.

— А кто твой Дрон? Он тоже убийца. Сколько смертей на нём, ты в курсе?

— Ты врёшь! Не трогай Андроникоса!

— А ты в курсе, что это он опустил Джина и Тоника на дно морское? Он пошёл моим путём! Он пытал их. Тебе важно знать для чего он это делал?

— Ты всё врёшь! Замолчи!