Последнюю фразу маг произнес уже почти нормальным голосом. Выкричавшись, Танцор опустился на табурет и оплыл мягкой грудой, словно из него выпустили воздух.

— Нет, мастер Редриг, — рассудительно возразил писарь. — Деньги ваши. Но вы обязаны доложить господину капитану о результатах.

— Ладно… Но больше — ничего.

— Как угодно, мастер. Подождите здесь, я сейчас доложу его милости.

Писарь выбрался из-за стола и покинул комнатенку. Ральку теперь точно не следовало здесь задерживаться. Он пожал плечами и направился к двери, Десятник уже успел взяться за дверную ручку, когда сзади послышался голос Эгильта:

— Мастер Редриг, а правда, что эльфийский шелк глушит магию? Верно это?

— Да, — расслышал Ральк, выходя, — если у вас есть амулет и вы хотите лишить его силы, заглушить — достаточно завернуть в шелк. Но почему вы спрашиваете?

Ответа Ральк уже не услышал, дверь за ним захлопнулась. Да он и так знал, почему сержант интересуется — похититель уволок пакет с шелком. И вот Танцор подтвердил — магия. Случайно ли, что убийце нужен шелк? Или нет?

* * *

Солдаты, поджидавшие Ралька, уже знали, что предстоит идти в патруль еще раз. Особо красноречива была кислая физиономия Ропита. Вечерний дозор — самое паршивое дело, на улицах полно народа, ремесленники возвращаются с работы, потом надираются в кабаках… именно вечером у стражи больше всего работы.

— Слышали уже? — только и спросил десятник. — Так что идем…

Ральку было жаль несостоявшейся встречи с Сереной. Все остальное волновало его куда меньше — включая и таинственное ограбление склада в порту. Ну, убили бедолагу, с которым стражник не был знаком… В Мире постоянно случаются удивительные и страшные события. Так что ж переживать из-за каждого? Даже если это произошло в твоем городе? Ропита тоже мало беспокоила смерть какого-то сторожа, он канючил, что, дескать, дома будут волноваться из-за его отсутствия и ныл до тех пор, пока Ральк пообещал, что они пройдут мимо ропитова дома, и у толстяка будет минутка предупредить жену… Торкер помалкивал — возможно, прикидывал, кто может стоять за преступлением. Не исключено, что бывший вышибала лучше прочих осведомлен о подоплеке произошедшего. Разумеется, Ральку и в голову не пришло расспрашивать солдата, такой информацией не принято делиться… Единственным, кого заинтересовало происшествие, был Нирс — этот болтал без умолку, выдвигая разные версии, одна глупее другой…

Ропит жил в «чистой» части города. Возле его дома патруль остановился, толстяк забежал к себе, Ральк напутствовал его приказом не задерживаться. Вернулся, впрочем, солдат довольно быстро, и стражники свернули к широкому каналу, отделяющему центр от окраин, где жили в основном семьи рыбаков и ремесленников. Вот мост с оскаленными пастями мифических тварей — и бедные кварталы. Здесь народу встречалось побольше, чем в центре, особенно людно было там, где разместились кабаки. Судя по обрывкам разговоров, расслышанных Ральком, слухи об убийстве еще не успели распространиться по городу. Нынче вернцев интересовали подряды на строительство, непрерывно растущие цены на пиво и вино, а также последние новости из столицы Империи…

К вечеру снова зарядил мелкий дождик, прохожих стало меньше. Ремесленные кварталы опустели вовсе, стражники пересекли их быстро, не задерживаясь. В жилом районе было куда веселее, особенно возле кабаков. Возле одного из заведений самого низкого пошиба пришлось задержаться. Когда патруль проходил мимо, дверь распахнулась, и под ноги Ральку выкатился человек. Плюхнулся в лужу и остался лежать неподвижно. Дверь тут же захлопнулась, при свете тусклого фонаря над входом невозможно было определить, жив ли упавший. Ральк выругался и нагнулся над незнакомцем. Разило от него дешевым пивом и блевотиной. Ральк перевернул пьяного на спину, тот хрипло дышал — жив. Под глазом наливался здоровенный синяк, из разбитой головы текла тоненькая струйка крови… Ну, ничего не поделаешь, страже следует принять меры.

Ральк крепко постучал в двери заведения — на порог вышел хмурый небритый парень.

— Чего стучитесь, у нас открыто…

— Этот человек только что покинул ваше заведение, — устало пояснил Ральк. — Морда разбита, сам на ногах не держится. Что произошло? Ты его знаешь?

Небритый покосился через плечо стражника:

— Впервые вижу.

— Да? Я же не один, нас четверо и все видели, что этого мужика отсюда выкинули.

За спиной Ралька выросла огромная фигура Торкера:

— Ты, парень, не гоношись, — пробасил солдат, — говори, как дело было? Он не заплатил за пиво, так?

— Ну, так… — хмуро согласился небритый, Ральку показалось, что Торкера он узнал. — Да, я знаю его, не впервые учить приходится… Мертом его звать. Сколько раз уж зарекался наливать ему…

— А раз так, — жестко промолвил десятник, — у тебя есть два пути. Первый. Ты сейчас сам отнесешь его домой и убедишься, что Мерт этот в тепле пристроен. Ясно?

— А второй путь? — поинтересовался вышибала.

— Я тебе советую выбрать первый… — Ральк постарался, чтобы эти слова прозвучали достаточно веско, — второй вот какой. Вас обоих беру с собой. Сдаю вас обоих в каталажку. Его — за долг, тебя — за нанесение побоев… Хочешь получить должок при помощи вернского правосудия?

Вышибала, поколебавшись, согласился — первый вариант куда предпочтительнее.

— Ладно, — кивнул, — сейчас возьму тачку.

В полночь Ральк с командой явился в кордегардию. Там он растолкал заспанного писаря и доложил о возвращении. В ответ выслушал жалобы, что, мол, Ральк отправляется домой, Ральку-то хорошо, а его, писаря, не отпускают… В общем, завтра к шести часам вечера Ральку было велено явиться на службу. На всякий случай десятник поинтересовался ходом расследования убийства в порту. Нет, ничего нового. И вообще, пусть Ральк готовится, в ближайшие дни он будет заступать с шести вечера — и на двенадцать часов, до заутрени. Всем сейчас тяжело, но убийцу отыскать надо. А когда поймают злодея — тогда и отдых…

На том распрощались. Ральк отпустил своих людей, передав приказ явиться к шести, и отправился к себе в «Попутный ветер». Некоторое время они с Торкером шли вместе, потом на очередном перекрестке распрощались, здоровяк повторил приглашение заглядывать в гости, Ральк поблагодарил…

Придя к себе, десятник, не раздеваясь, рухнул на покрывало и тут же уснул. Снилась ему Сирина, которую он, Ральк швыряет с крыши в канал. Торкер ловит веревку, но девушки нет, узел развязался… Или не развязался, Торкер разглядывает конец веревки и спокойно говорит: «Смотри-ка, перерезано. Или перекушено…» А в мутной воде канала стремительно перемещается огромное существо, некий невиданный зверь. Самого чудища не разглядеть, только радужно отливающий, будто эльфийским шелком обтянутый, плавник иногда режет серые волны, оставляя пенный след. Потом плавник исчезает — и возникает в стороне, поднимается в неспокойной воде… Зверю в канале узко, тесно, зверь мечется. Почему он так мечется? «А потому что отлив, — поясняет Кирит Ростин, — все в Мире взаимосвязано! Был бы прилив, зверь бы успокоился…» «А при чем здесь прилив?» — хотел спросить Ральк… и проснулся. Было светло, он вчера так и не запер ставни, за распахнутым окном вовсю светило солнышко… Хорошая погода! Давно не случалось такого погожего утра.