«И у меня съехала», – думал Максимов, волоком направляясь в спальню. Хватит на сегодня. Скажем всем спокойной ночи. Заработал кучу денег, проглядел три трупа, и ощущение, что из кучи заработанных денег львиная часть уйдет на лекарства. Ценных мыслей в голове не было, лишь отрывки из обрывков. Он нашел на ощупь подушку, провалился в вязкую болотистую жижу…

И подпрыгнул от неясной тревоги в 10:30 утра. Какой сегодня день? Куда бежать? Побрел смывать кошмарный сон, столкнувшись в коридоре с Маринкой. Ничего себе дылдочка, скоро сверху вниз смотреть будет.

– Привет, папахен. Тебе глазунью или, как всегда, ничего?

– Угу, – ответил он и пропал в ванной.

Пустил воду, начал ждать, пока стечет холодная. Каждый день одно и то же. Белый бычок, вздыхая и матерясь, брел по бесконечной досточке. Ежеутренне, разглядывая отнюдь не хорошеющее отражение, он думал о том, что надо в жизни что-то менять, и не мог придумать что. Прошлое не меняется, будущее во мгле, а настоящее – это данная опухшая физиономия, у которой изо рта вытекает зубная паста. Не менять же зубную пасту?

Резкая трель в прихожей отвлекла от сложной философии. Максимов вздрогнул. Простучали тапочки по коридору.

– Пап, ты Деда Мороза не заказывал? – крикнула Маринка.

– Нет! – крикнул он с набитым ртом. И вдруг дошло: – Маринка, не открывай!!!

Запоздало он прозрел. Услышал, вылетая из ванной, как Маринка беззаботно отомкнула стальную щеколду.

– Здравствуй, де… – а дальше стартовал безумный блокбастер.

Маринку просто отшвырнули с порога. Она проделала, вереща, долгий путь до своей комнаты, шмякнулась в дверь. Натуральный Дед Мороз – в отороченной белым мехом шубе, с кудлатой бородой во всю рожу, одни глаза видать (кого раздел, скотина?), с пистолетом вместо посоха – шагнул в прихожую! Максимов рухнул. Падая, цапнул за ножки телефонную тумбочку. Пуля изувечила косяк над головой. Препятствие-то плевое – убийца просто отшвырнул его с дороги. Шагнул, намереваясь произвести второй выстрел. И успешно наступил на машинку «Мазератти», подаренную «настоящим» Дедом Морозом. Маринка перед сном гоняла, дите недоразвитое… Противно завизжав, машинка выскользнула из-под ноги, убийца с грохотом обрушился на пол. А ведь и впрямь истинный был дедушка («бери подарок, человек, сослужит он тебе добрую службу…»). Оттолкнувшись от плинтуса, он мощно врезался в киллера, который, сидя на пятой точке, норовил поднять пистолет. Неужели не разбил себе задницу? От толчка пистолет улетел за дверь, убийца треснулся затылком, но силушку имел былинную – играючи сбросил сыщика. Снова сшиблись, обменявшись ударами. Тому удалось подняться на ноги, метнулся к двери. Подсечка – и убийца, взметнув полами кумача, нашитого на какое-то дерьмо, вылетел на площадку. Успел схватить пистолет, да поздно разворачиваться – тяжелый тумак по отбитой точке, и – кубарем со ступеней. Не догнать поганца… Униженно помалкивая, убивец долетел до площадки между этажами, покатился дальше. Максимова охватила растерянность. Он стоял и слушал, как гремят бутсы по ступеням. Хлопнула подъездная дверь, выведя из ступора. Максимов бросился в квартиру.

– Ты в порядке? – подлетел к Маринке.

Та вращала очумело глазищами.

– Ни хрена себе, папахен… А чего это было, а? Норма-альный утренник. Он ушел?

– Ты не ответила! – рявкнул он. – С тобой все в порядке?

– Ну, я же разговариваю с тобой… – она подтянула ногу, чтобы подняться.

– Черт… – он сорвал с вешалки куртку, как был, в тапочках, бросился вон.

Про риск уже не думалось. Не страдает убийца хладнокровием, не будет ждать его на улице… Он вылетел во двор и заметался. Людей и так немного возле дома, и тех убийца заставил трепетать. Пугливая девушка с коляской, закрывая грудью кровное чадо, поведала, что к подъезду подъехала белая «шестерка», вышел «самый настоящий» Дед Мороз, сунул за пояс пустой мешок (или полупустой, она не разобрала) и скрылся в подъезде. Затем быстро вышел, сел, уехал. Сам рулил, конечно, стекла-то тонированные, но спереди видать… А с какого перепуга она должна запоминать номер? Какой нормальный человек будет запоминать номер машины, пускай и с Дедом Морозом за рулем…

Примерно то же самое поведала пенсионерка из второго подъезда, выгуливающая мопса Чушку. «И вас совсем не удивило, что Дед Мороз сидит за рулем?» – осерчав, спросил Максимов. «Эх, молодой человек, – снисходительно улыбнулась пенсионерка. – В наше время разве можно чему-то удивляться? Посудите сами – разве я удивляюсь тому, что вы в тапочках? И рот у вас в зубной пасте».

Злой на весь мир, он вернулся в квартиру. Маринка как-то судорожно наводила порядок.

– Из дома ни ногой! – бухнул Максимов. – Если хочешь, посылай мне эсэмэски протеста!

– Просить будешь – не выйду, – проворчала Маринка. – Кстати, папахен, почему бы тебе тоже не посидеть дома? Обнимемся, чайку попьем, телевизор посмотрим… Эй, не ковыряй косяк, что ты делаешь? – там пуля, я уже посмотрела. Для экспертизы придется вырезать весь косяк, а нам ставить новый, кстати, давно пора…

Десять минут спустя вся боеспособная часть агентства «Профиль» была поставлена на ноги. Лохматов изучил подходы к агентству и сделал осторожное предположение, что все чисто. Вернер страховал начальника, собравшегося на работу. Подтянулась Екатерина, полагая, что за внеурочный труд получит больше. Никогда еще с такими нервотрепками он не добирался до работы. Шарахаться от любой светлой «Лады» – это чересчур. А от Дедов Морозов, коими в новогодние дни забиты все улицы, – полная шизофрения. Краткая вступительная речь – все слушали, разинув рты, и никто не смел роптать. Раздача обязанностей – Олежка, Екатерина: сбор ЛЮБОЙ доступной информации, способной послужить пищей для озарения. Вернер: отслеживание всех, проявляющих любопытство к угрюмой фигуре некоего Максимова, сопровождение в деловых и «развлекательных» поездках. Словом, одним – штопать паруса, а другим – затыкать пробоины (телами).

– Засада, в общем, полная, – почесал голову Лохматов. – Кстати, Константин Андреевич, а как насчет обещанных… мм, ну, как бы помягче выразиться…

– Денег, – подсказал Вернер.

– Ну да, – покраснел Олежка.

Екатерина облизнулась, соорудив гримасу преданной дворняжки.

– А я еще не выдал? – поморщился Максимов. Что-то с памятью его стало.

Коллеги недоуменно переглянулись.

– Знаешь, Константин Андреевич, – несмело сказал Вернер, – деньги – это такая интересная штука: то их нет, то их совсем нет. Вот, скажем, пример из простейших, у Екатерины денег нет, а у меня их совсем нет…

– И у меня, – перебил Лохматов.

– Черт, – сказала Екатерина. – Я, кажется, догадываюсь, кто из нас троих тупая блондинка.

– Хорошо, будут вам завтра деньги, – твердо пообещал Максимов. – Гонорар, увы, дома, не могу же я таскать с собой в текущих непростых условиях…

– То есть завтра нам опять надлежит прийти на работу, – зловеще стиснул брови Вернер.