Довольно большое и богатое село Перебудово граничит с Куликовским лесом и рощей Круглой. Капониров нет, шесть Пе-2р и один Пе-3 20-й ОРАЭ. Зениток нет, есть РСБ-А, а говорили, что нет, но в старом исполнении. Шипит, свистит, в основном используется для работы на ключе. Но топливо подвезли. Мужики обрадовались и решили, что им такое счастье подвалило, пришлось их огорчить. Из крайнего вылета «пешка» вернулась похожей на решето. Механики корпят над ней. Командует эскадрильей капитан Петросян, худощавый молодой парень с большими кавказскими усами.

– Тут еще какая-то машина приехала, вся брезентом закрытая, но к ней никого не подпускают.

– Понятно, где?

– На опушке у дороги стоят, метров сто пятьдесят отсюда. А что у вас за самолеты?

– Ой, как их назовут – мы не знаем, вообще-то это ЛаГГ, но переделанный. Так, Степаныч! Принимай обстановку, задействуй один из Ли-2 в качестве радиостанции. Пусть десятиметровку разворачивают. Тут в лесу никакой высотки нету? С дорогой к ней?

– Как нету, есть. Есть холм, через него дорога в деревню Диброво проходит. С километр отсюда на восток, – ответил Петросян.

Петр вышел из штабного блиндажа:

– Дементьев!

– Дементьева к командиру!

– Всем составом!

– Всем составом! – как эхом отозвались голоса. Из сумерек появился лейтенант в морском кителе с шестью краснофлотцами.

– За мной!

Пока шли, Петр объяснил лейтенанту, где будет позиция его взвода.

– Все тщательно замаскировать, провести наземную связь и закрыть ее, стационар Р100, и «комарика» держи под рукой. Рота обеспечения прибудет позже, за тобой посты, если здешний экипаж остается, значит – задействуешь и его.

Их остановил окрик: «Стой, кто идет!»

– Командир эскадрильи, в которую вас направили. Вызови старшего, часовой.

Из обшитого сталью зеленого кунга выскочил, оправляя форму, командир установки.

– Старший лейтенант Васьков, командир отдельной установки «Н-м», направлен в распоряжение командира отдельной морской разведэскадрильи, до особых указаний.

Петр предъявил удостоверение и представился.

– А это – лейтенант Дементьев и его боевая группа: операторы наведения и радиоспециалисты.

– А как же мы?

– Будете служить вместе, наша станция идет сюда эшелоном. А вы давно получили эту станцию?

– Полмесяца назад, в Баку. Перед этим заканчивал курсы при академии имени Буденного.

– Ну, а Саша Дементьев на этих станциях вторую войну начал. Так что будет чему поучиться.

– Есть, товарищ командир.

– В полукилометре отсюда идет лесная дорога, от поворота 750 метров, там холм. Установку развернуть, включить на дежурство, окопать и подготовить к круговой обороне. Задача ясна?

– Ясна! Так точно, ясна, – ответили оба командира.

– Удачи, приступайте.

Он вернулся как раз к ужину, который в этот раз готовили повара «двадцатой». Столовая располагалась в большой палатке с поднятыми стенками. Под самым потолком светилось несколько лампочек. Четыре длинных стола по два в ряду, чисто по-армейски. Палатку окружала широкая марля от насекомых, но их было достаточно. Бабочки кружились вокруг ламп и иногда падали вниз, прямо в тарелки. Их называли «доппаек» и «мясо». Отдельно стол сержантов, отдельно среднего и старшего комсостава. Две девушки-летчицы, Саша и Маша, и четверо девушек-сержантов. Для техсостава была отдельная столовая. Все по уставу.

– А ничего, что со стороны видно, что в лесу свет горит?

– Нормально, немцы ночами не летают, только на Москву, а это севернее.

– От Белоруссии отходим, ночью еще ни разу не бомбили.

– А мы тут разговор интересный перехватили, похоже, что завтра нас бомбить собираются. Юра Пехов у них «хеншеля» по дороге завалил, подлетала пара, но не решилась атаковать, ушла. Нас они обозвали «Гроссе Ратте». С незнакомыми машинами предпочли не связываться. Откуда они нас могут достать?

– В Чернигов перебросили только истребители третьей группе первого гешвадера. Группе – это полк, а гешвадер – дивизия, там что-то около эскадрильи, даже меньше, а ударить по нам могут, как из-под Гомеля, там третий полк пикирующих бомбардировщиков базируется, так и вот отсюда, Грибовая Рудня. – Капитан приподнял планшет и ткнул пальцем в карту. – Вот тут они и базируются, вот здесь у леса, и вот тут сразу за деревней. Разведку мы проводили, да что толку. Так никто и не ударил.

– А у тебя ночники-то есть?

– Все с допуском.

– А бомбы? РРАБ-два или три?

– Черт его знает, до войны были, сами их не бросаем, могли «забыть» или «не погрузить». Вооруженца надо спросить. А что ты хочешь, капитан?

– Так у меня тоже все ночники. Доставить несколько приятных минут асам Геринга. Еще бы знать, где они живут!

– В школе, они брезгуют жить в домах, высшая раса. Или казарму строят, они у них быстро собирающиеся. А технари в палатках возле машин.

– Давай после ужина глянем, как и что.

Аэрофотоснимки были, правда, им больше недели, но Петросян говорит, что два дня назад «лапотники» стояли на месте. РРАБов было всего десять штук обоих типов. Оруженцы с явной неохотой начали их собирать. Им подбросили в помощь людей из «тринадцатой».

Летный состав отдыхал, не спали только начальники штабов и оба командира. Рассчитали заход, так, чтобы накрыть обе площадки в одном заходе. Определили ориентиры, убедились, что «Наяда-М» работает. Затем попытались согласовать вылет 20-й с командованием ВВС 13-й армии. Но командующий выехал в войска, начштаба убыл в штаб фронта. Все понятно! Подъем, завтрак и «слушай боевой приказ». По машинам, и в два ночи легли на курс 360. Мимо Чернигова, не проходя над ним. Операторы уточнили место поворота на новый курс, по железной дороге сориентировались. Эскадрилья бомбить с пикирования не умела, поэтому ведущий группу начштаба 13-й Коростылев, опытнейший штурман, сбросил со своего высотника одну за другой две осветительные стокилограммовки, а пятерка «пешек» высыпала десяток РРАБов. Четыре истребителя прошлись из пушек и пулеметов по стоянкам и складам, пока горели ОФАБ, и все пошли обратно. Урон немцам нанесен, теперь требовалось дождаться утра и посчитаться с истребителями. К рассвету у службы перехвата уже были «новости» и время сбора у Городни. Бомбить нас идет другой полк. Ну, пусть идет!

Петр еще до рассвета взлетел на восток, там развернулся и на бреющем ушел к Днепру, обошел Чернигов с запада и через 24 минуты, к моменту старта штаффеля прикрытия, оказался над Черниговским аэродромом с восьмеркой ЛаГГов. «Мы их не ждали, но они уже пришли! А в колоде, как-никак, четыре масти, им достались все тузы и короли!» В этот полет никто не брал бронебойных, только осколочно-фугасные. А сбить двенадцать машин, только отрывающихся от асфальтобетонной полосы, для летчиков-инструкторов, имея две 20-мм пушки и тяжелые пулеметы, это как два пальца об асфальт. Не набирая высоты, все машины ушли на юг, чтобы показать противнику, что все кончилось. Вторая группе первого StG базировалась севернее, под Смоленском. Им сообщили о налете и о том, что их возьмут под сопровождение чуть позже еще восемь «мессершмиттов», которые готовятся к взлету. Пятьдесят четыре «лапотника», на высоте 5000 метров, продолжили свой путь в сторону Нежина. I/JG1 передал им, что аэродром атакован восемью «Große Ratte», которых они обнаружили в своем хвосте на высоте 6–6,5 тысячи, которые маневрировали, готовясь к атаке. Восемь против пятидесяти четырех. Русские «мялись» и не решались на критическую атаку, соблюдая дистанцию в полтора километра. Все внимание стрелков было обращено на них, так как самолетов у русских оставалось мало, и такое количество стволов превратит в щепки все, что войдет в зону поражения. Группе сомкнулась и представляла собой весьма грозную силу. Русские атаковали из нижней полусферы, где пулеметов у «штуки» не было. Снизу поднялась еще одна «восьмерка», два ЛаГГа и шесть «Große Ratte», и использовала весьма странный способ атаки: они били залпом из пушек сразу по всей «девятке» из шестнадцати пушечных стволов, чуть ли не одиночными выстрелами. Под крыльями у «штук» висели многочисленные бомбы, которые начали детонировать в плотном строю машин. Взрывающиеся машины уносили с собой от трех до пяти соседних, как только внимание стрелков переключилось на взрывы и пожары, так оказалось, что летчикам требуется уклоняться от атаки с пикирования.