— А ведь это чей-то сын. И мать ждет его со службы. Всегда больно стрелять в солдат, — сказал командир роты. — Нас однажды послали дезертиров ловить. Трое морских пехотинцев перестреляли караул и ушли в тайгу. Обложили мы их. Я шесть часов парней уговаривал сдаться. Не хотел стрелять. И полиции стрелять не разрешил. Майору полиции, тогда еще милиции, автомат к голове подставил, а потом автомат у него отобрал. Надеялся уговорить…

Но они не поверили офицеру. Не заслужили у них офицеры доверия. Потом матери двоих приехали. Они и уговорили. Сдались…

— А сейчас? — спросил Подопригора. — Может, стоило попробовать уговорить?

— Сейчас я стрелял на опережение. Кто кого! — отрезал командир роты и двинулся дальше своей небрежной походкой.

Рядовой Моховщиков и полицейский капитан пошли за ним, и теперь уже оба старались даже в походке подражать капитану спецназа…

Пока работы продолжались, Даштемиров снова вышел на обрыв, откуда открывался обзор окрестностей. Бинокль у него был не слишком хороший, тем не менее позволял просмотреть предстоящий путь. Воды на берегах Сунгачи было действительно чрезвычайно много. Тем не менее она заливала не весь берег, и местами сквозь воду явно пробивалась растительность. Определить глубину по траве было сложно, там могло быть и по щиколотку, и по колено, а вот кусты и деревья приблизительно показывали, где располагаются их корни. И идти предстояло, ориентируясь именно по деревьям и кустам. Конечно, это намного удлиняло путь, зато делало его менее трудоемким и более безопасным. Как житель гор Акил Вагабович не боялся ни пропастей, ни темных ущелий, ни зловещих скал. Но при слове «болото» или, что еще хуже, «трясина», по телу пробегали мурашки, и Акил Вагабович начинал жалеть, что ввязался в эту авантюру. А ввязался потому, что заплатить обещали очень много. Это позволило бы сразу машину купить, и не какую-нибудь побитую, а новую иномарку. А без машины он чувствовал себя не совсем таким, каким хотелось бы. Зачем нужно было уезжать из родных гор на Дальний Восток, если не можешь купить себе машину? Торговля, которая поначалу вроде бы хорошо пошла, со временем могла только прокормить его большую семью, но не более. И потому пришлось ввязаться в это дело, предложенное внезапно приехавшим с Кавказа эмиром Русланом Магометовым, старым знакомым и какое-то время даже соседом Даштемирова. Акил Вагабович знал, что Руслан Магометов находится в федеральном розыске — об этом рассказывали общие знакомые, приехавшие с Кавказа, но не побоялся приютить у себя в доме. Руслан прожил у Акила Вагабовича трое суток, потом переселился к Зубайдулле Кривому, которого знал еще лучше, чем Даштемирова. Кривой жил один на съемной квартире. И, случись что, пострадали бы только они двое, а у Даштемирова было пятеро малолетних детей, жена с тещей и незамужняя великовозрастная сестра. Да и тесновато было гостю в их небольшом доме. Может быть, эта теснота и внешняя неустроенность и заставили Руслана Магометова сделать Даштемирову предложение. Это предложение — возможность заработать и вырваться из того положения, в котором тот находился. А Акил Вагабович, как всякий житель Кавказа, считал себя воином и вообще человеком, способным на подвиг. Так и договорились. Потом вместе с Зубайдуллой Даштемиров собирал группу из знакомых. С каждым членом группы эмир беседовал отдельно. Двоих забраковал, и пришлось искать им замену. Часть расходов Акил Вагабович взял на себя с тем, что Руслан, когда вернется, с ним расплатится и за это. Так и оказался примерный отец семейства и кормилец большой семьи в этих болотах.

Канистры наконец-то спрятали. Просто закапывать их не стали, это было бы со стороны заметно. Обрушили козырек обрыва, он все и засыпал, а сверху пристроили принесенный из болота куст. Выкапывать кусты в болоте не сложно. Даже если куст завянет за день-другой, ничего страшного, похоже будет, что он на самом обрыве рос и обрушился вместе с землей. Его даже вкапывать не стали, так и уложили боком.

— Приживется, его счастье… — философски изрек Мухаммадлатиф. — Но вернемся, вырвем и отправим по реке поплавать. До Уссури путь не близкий. Где-нибудь да пристанет к берегу, устроится, как мы устроились…

* * *

Подполковник ФСБ Алексей Викторович Зотов считал себя старым и опытным воякой, поскольку прошел две чеченские кампании, которые принято называть войнами, остался жив и даже несколько крестов себе на грудь заработал. Тогда он был в составе отряда спецназа «Скорпион», обслуживающего лично генерала Рохлина и нужды его семьи. Наверное, удобно во всех отношениях иметь в своем распоряжении настоящий отряд спецназа, который может себе позволить то, что не позволяют себе другие. Отряд имел в своем распоряжении аппаратуру системы прослушивания телефонных разговоров «СОРМ-2», и когда генералу понадобилось, «Скорпион» прослушивал даже разговоры всего отдела экономической безопасности ФСБ, который начал под Рохлина «копать», и распечатки всех разговоров докладывались лично генералу. За эту операцию Зотов, тогда еще капитан, получил один из своих крестов. Еще один получил, когда въехал в Грозный на броне одного из первых прорвавшихся танков и направил танковую колонну не туда, где шли наиболее активные бои, а на аэродром. Там он приказал танкам давить самолеты, принадлежавшие чеченскому президенту, а потом выставил охрану возле раздавленных самолетов. Капитан выполнял приказ генерала и не знал, для чего это делается. Потом, по слухам, приехал зять генерала Рохлина, и все самолеты, вернее, то, что от них осталось, погрузили на машины и вывезли в неизвестном направлении. Как говорили, их сдали на лом цветных металлов. Небольшая коммерческая операция попутно с основной — взятием Грозного. Но ФСБ какими-то путями докопалась до того, что отряд спецназа «Скорпион» прослушивал их телефоны. Видимо, там велась какая-то регистрация прослушки. Был большой скандал, который отразился и на карьере генерала, ставшего депутатом, и на участи отряда спецназа, который попросту расформировали. Но наиболее верных своих сподвижников Рохлин не забыл, и Алексей Викторович Зотов был стараниями верных генералу людей устроен на службу в ФСБ. Конечно, не в оперативный состав, а только в отдельный батальон службы охраны объектов, тем не менее это была неплохая служба, и даже с некоторой перспективой.

После убийства генерала Рохлина майор Зотов, а звание он получил сразу после перехода на новую службу, стал жить сам по себе, не ориентируясь ни на чье покровительство, пока некоторые рабочие объекты не свели его с генерал-майором ФСБ Макарцевым. Но Макарцев не давал личных поручений, он всецело был погружен в службу. А с ним вместе углубился в свою службу и майор Зотов. А заматерев и набрав лишний вес, уже подполковник Зотов не забыл, что он когда-то воевал, даже помнил кое-что из военного дела, и потому был уверен, что задача, поставленная генерал-майором Макарцевым, его непосредственным к тому моменту начальником, ему вполне по силам. Генерал Макарцев конкретно обещал подполковнику полковничьи погоны перед выходом на пенсию после трехлетней командировки на Дальний Восток. А без этой командировки полковничьи погоны Алексею Викторовичу никак не светили. Должность не позволяла.

Вообще-то эта командировка была достаточно сложной, поскольку жить приходилось в местности, отдаленной от всякого человеческого обитания, если не считать четырех балков[21], в которых жили парни местного дальневосточного племени ороков. Но и эти жители не представляли собой цивилизацию, поскольку являлись только объектами исследований ученой бригады. Сама ученая бригада состояла всего из восемнадцати человек. Но всю их работу охраняли три взвода службы охраны объектов. Вместе с офицерами и техническими работниками служба охраны состояла из ста двух человек. Это солидно. Но, видимо, объект такой охраны стоил. В первое время, когда еще велось строительство ученого городка, подполковника Зотова беспокоило отсутствие связи на Приханкайской равнине, и он сумел выбить дополнительные расходы на протяжки кабеля связи сначала только до ученого городка, а потом и нескольких линий скрытой связи внутри равнины. Необходимость таких расходов самому подполковнику Зотову была очевидна, и он сумел доказать эту очевидность руководству: невозможно вести охрану объекта, не зная, что творится во внешнем мире. И тогда ему было передано несколько агентов-информаторов из силовых структур края, правительства и даже штаба военного округа.