– Я надеялась, что ты не спросишь, – честно призналась, утыкаясь взглядом в тарелку и нервно кромсая вилкой ломтик огурца.

– Очень даже зря. – покачал головой Никитин. – При некоторых обстоятельствах мне плевать на тактичность.

Он вынул из кармана сложенный листок и протянул мне.

– Что это? – удивленно поинтересовалась, забирая записку.

– Ты забыла кое-что вчера. – Иван Сергеевич, кажется, даже не моргал: – Влад просил тебе передать.

Пальцы задрожали, а я быстрым движением развернула листок.

"Осталось не так много времени. Ты готова к ответу?"

Несколько раз перечитала напечатанные на принтере строчки и криво ухмыльнулась.

– А раньше были стихи, представляешь? – попыталась пошутить, поднимая взгляд на Никитина: – Я ему сказала, что рифма фиговая, и теперь, вот, без рифмы прислал. Как думаешь, я подорвала его самооценку?

Ваня даже не улыбнулся. Наоборот, нахмурился еще сильнее:

– Ты знаешь, кто это?

Я выдохнула и почему-то решила, что врать смысла нет. Да и не хотелось совсем.

– Смутно догадываюсь.

– Давно продолжается?

– Примерно с февраля.

Никитин дернул бровью и прищурился:

– Братья хотя бы в курсе?

Мотнула головой.

– Ты поэтому, хочешь вспомнить что-то из своего прошлого? Это как-то связано?

Покорно кивнула. Скомкала бумажку и бросила на поднос. Проследила за ней взглядом, лишь бы не поднимать глаза на Никитина, и испуганно вздрогнула, когда его ладонь накрыла мой сжатый кулак.

– Варь, посмотри на меня. – потребовал он.

Я не смогла не подчиниться и все же подняла голову. Пришлось закусить язык и тяжелее задышать, чтобы не поддаться слезам, которые, почему-то подступили слишком близко к горлу.

– Почему ты не обратишься в полицию и не расскажешь братьям?

– Не могу, – просипела, удивляясь своей честности. – Я не могу. Я должна сама с этим разобраться.

– Сама? – рука Никитина чуть сильнее. – Ты представляешь, чем это может закончится? Алиса тож…

– Стоп, – выдохнула, перебивая: – Я знаю, что случилось с Алисой, но тут совсем другая ситуация, поверь.

У Вани на скулах заходили желваки:

– И чем же они отличаются?

Я замялась. Пальцы парня обжигали кожу, словно напоминая, что нельзя врать.

– Он не обидит меня... – пробормотала тихо: – По-настоящему не обидит. Понимаешь?

– Нет, – твердо произнес Никитин. – Не понимаю. Я не знаю, что было раньше, но даже кукла и эта записка – уже тянут на статью.

Я тяжело выдохнула.

– Там все очень сложно... – я не понимала, что и как говорить, а Иван Сергеевич начинал злиться.

– Так объясни, – чуть повысил голос он.

Меня будто обдало ведром ледяной воды. Я резко выдернула руку, сцепила пальцы друг с другом и зажала их между коленями.

– Я...

Никитин понял, что перегнул палку. Выдохнул, пытаясь успокоиться, и тихо проговорил:

– Хорошо, ничего не объясняй. Я не буду настаивать, если тебе тяжело. Но, Варя расскажи обо всем братьям, слышишь? Хотя бы Марку. Вы же очень близки, он имеет право знать, если ты в опасности.

Я шмыгнула носом и сипло выдохнула. Прикрыла глаза и тихо прошептала:

– Хорошо. Я попробую.

Сквозь приоткрытое окно автомобиля задувал теплый ветер и шевелил светлые волосы на голове Вани. Парень задумчиво отбивал по кожаной обивке руля знакомую мелодию и сосредоточенно думал. Он ждал уже двадцать минут, но из подъезда все еще никто не вышел. В конце концов, Никитин решил позвонить, но по боковому стеклу постучали. Парень поднял голову, посмотрел на потревожившего его человека и убрал телефон обратно в бардачок.

– Извини, – Марк наблюдал, как Ваня вылезает из машины. – Забыл про время.

– Бывает, – кивнул Никитин, пожимая протянутую ладонь.

Одет Ермилин был в широкие спортивные шорты и футболку без рукавов, а в руках крутил баскетбольный мяч.

– Умеешь? – он подбросил мяч в воздух и кивнул на огороженную зеленой стальной сеткой площадку во дворе дома. – Сыграем?

Иван хмыкнул и согласно кивнул. Снова открыл машину, снял пиджак, забросил его на заднее сиденье и достал с пассажирского бутылку воды. Закатал рукава на белой рубашке и порадовался, что сегодня одел на работу джинсы и светлые спортивные кроссовки вместо классических ботинок.

Удивленный таким быстрым согласием Марк недоверчиво наблюдал за его действиями.

– Ну, пойдем тогда, – протянул он.

Ваня поставил машину на сигнализацию, засунул руки в карманы и двинулся следом за парнем.

– Я так понимаю, ты про Варю поговорить хотел? – Ермилин со скрипом открыл ведущую на площадку калитку.

– Правильно понимаешь. – кивнул Никитин.

Марк хмыкнул и перебросил Ване мяч. Парень ловко поймал его и привычным движением несколько раз отбил от резинового покрытия.

– До двадцати одного? – поинтересовался у внимательно наблюдающего за ним Ермилина.

– Давай, – кивнул тот.

Игра началась стремительно и красиво. Будь в этот обеденный субботний час на улице чуть больше народу, и она наверняка привлекла бы к себе много зрителей. Играли парни завораживающе. Ваня уступал Марку, но заметить это мог только профессионал, и очень быстро у Ермилина проснулось уважение к противнику. В первый раз двадцать одно очко быстрее набрал Марк, но уже со второй попытки Ваня догнал его и вывел в ничью. Увлекшись, они носились по площадке больше двух часов, пока им не помешала появившаяся группа мальчишек с мячом. Дети полчаса с радостными криками наблюдали за матчем двух парней, пока те, наконец, не решили прекратить игру и уступить место разгоряченным ребятам.

– Вы крутые! – кричали мальчишки. – Давайте с нами!

Марк с Ваней засмеялись, но от предложения отказались. День уже клонился к вечеру, а они так и не поговорили.

– Где так играть научился? – Марк плюхнулся на лавочку у подъезда и расслабленно вытянул ноги.

– В школе в команде был, – Ваня откупорил бутылку с уже тёплой водой, выпил половину и протянул Ермилину: – потом в институте ещё играл немного.

– Круто получается, – уважительно протянул Ермилин, благодарно кивнул и сделал несколько крупных глотков. Потом смял опустевшую бутылку, забросил ее в мусорку рядом с лавочкой и довольно фыркнул: – Но я все равно тебя сделал.

Никитин хмыкнул и расстегнул еще несколько пуговиц на промокшей от пота рубашке. Она неприятно липла к телу, и блондин вздохнул, подставляя лицо вовремя подувшему ветерку.