Многоопытная леди Элиза это отлично понимала. Она с явной издевкой смотрела на Джорджину, лениво похлопывая по ладони веером.

— Моя дорогая, — невозмутимо начала она, — позвольте мне говорить с вами откровенно. Я старше вас и знаю жизнь, поэтому сочту себя самым бездушным существом на свете, если не попытаюсь предостеречь вас. Будьте добры, присядьте.

Она показала рукой на диван, обтянутый желто-белым шелком, с тигриными головами на подлокотниках. Однако Джорджина осталась стоять. Собравшись с мыслями, она сказала как можно учтивее:

— Я должна идти, леди Элиза. Я приглашена на следующий танец…

— Мое дорогое дитя, если вы боитесь услышать то, что я хочу вам сказать, дело, видимо, многим хуже, чем я себе представляла, — заворковала леди Элиза. Она села на диван и снова указала на место рядом с собой. — Обещаю вам, что не займу больше двух минут. На самом деле я уверена, что вы не виновны в этой некрасивой истории. Молодые люди, когда они влюблены, становятся неуправляемыми — уж можете мне поверить! Все-таки присядьте, прошу вас, и послушайте, что я вам скажу!

Глядя на улыбающееся лицо леди Элизы, Джорджина ощутила тревогу. Она чувствовала, что не должна слушать эту женщину. Но она не могла уйти, чтобы не быть обвиненной в крайней неучтивости, поэтому неохотно подошла к дивану и села рядом с леди Элизой.

— Вот так-то лучше, — одобрила ее леди Элиза. — Разумеется, я вызвала у вас негодование, придав всему такую серьезность. Но невозможно видеть, как такая юная девушка из-за неосмотрительности подвергает опасности свое будущее! В случае с Нолой я оказалась беспомощной, потому что не знала о Шенноне того, что знаю теперь. К тому же мне и в голову не приходило, что она окажется столь глупой, чтобы позволить соблазнить себя и тайно сбежать с мужчиной…

Джорджина, взволнованная упоминанием Шеннона, все-таки сумела совладать с собой и спокойно сказала:

— Не понимаю, с чего вы взяли, будто это имеет ко мне хоть какое-то отношение, мадам. Я уверена, что Шеннон сделал то, что на его месте сделал бы любой другой солидный джентльмен, обнаруживший девушку в затруднительном положении.

Леди Элиза недоверчиво покачала головой:

— Моя дорогая, я не так глупа! — Она улыбнулась. — Любой, у кого есть глаза, сразу же догадался бы, что дело не такое уж невинное, как вы говорите. Жаль, что вы не видели себя. Вы можете флиртовать с молодым Питером Хессионом сколько вам угодно, это ничем особенным вам не грозит. И если я не ошибаюсь, за самым глубочайшим раскаянием и мольбой о прощении в следующий раз последует формальное предложение руки и сердца. Но, ради бога, поверьте моим словам, что подобное поведение с мужчиной вроде Шеннона не только опасно, но и рискованно. Вы не знаете его…

— Я не знаю его хорошо, это верно, но уверена, что понимаю намного лучше вас, — возразила Джорджина. Гнев ее рвался наружу.

Она хотела продолжить, но леди Элиза, сверкнув глазами, опередила ее:

— Мое дорогое дитя, полагаю, что именно так думала в свое время и ваша кузина Нола. Бедная девочка и понятия не имела, когда давала согласие выйти за него замуж, что он собой представляет на самом деле. Она сама мне об этом говорила в Брюсселе незадолго до смерти. Она страшно переменилась, в ней просто нельзя было узнать ту веселую и беззаботную девушку, какой прежде знали ее друзья.

— Такое вполне могло случиться, мадам, — по-прежнему пытаясь сдерживать негодование, ответила Джорджина. — Вам не хуже моего известно, что частенько после свадьбы супруги узнают, что они не подходят друг другу, хотя никто из них в этом не виноват.

Леди Элиза снова покачала головой:

— О, если вы решили сделаться его защитницей, то мне не остается ничего другого, как говорить открыто. — Леди Элиза положила свою руку на руку Джорджины. Потом, понизив голос, продолжила: — Поверьте, мне мучительно больно говорить об этом, но, учитывая обстоятельства, я считаю своим долгом рассказать вам все до конца. Тогда в Брюсселе почти открыто говорили, будто Шеннон повинен в смерти жены.

В первое мгновение Джорджине показалось, что она ослышалась. Сдавленным голосом она воскликнула:

— Но что вы пытаетесь этим сказать, мадам? Что он…

— Убил ее? — проговорила леди Элиза слова, которые Джорджина не смогла произнести. — Нет, этого я не имела в виду. Я только сказала, что на этот счет были подозрения. Она умерла при весьма странных обстоятельствах — как было сказано, от расстройства внутренних органов, сопровождаемого лихорадкой, хотя ни один доктор не обнаружил причины, вызвавшей эту лихорадку. После того как Шеннон поспешно похоронил ее, а сам в тот же вечер исчез из города — говорили, уехал в Грецию или бог знает куда еще, — по Брюсселю поползли слухи об отравлении. Если бы в городе не творилась полная неразбериха — это было перед самым сражением при Ватерлоо, — я уверена, что могло бы начаться расследование. — Она посмотрела на бледное лицо Джорджины и сочувственно погладила ее по руке. — Разумеется, вы в шоке, бедняжка. Но что поделаешь. Поведение Шеннона далеко от безупречного. Но чтобы совершить такое ужасное преступление!.. Однако, если принять во внимание, какую цель он преследовал…

Джорджина выдернула руку и вскочила.

— Я вам не верю! — запротестовала она. — Этого не может быть! Ради бога, мадам, неужели вы пытаетесь убедить меня, повторяя сплетни, в том, что Шеннон имеет намерение убить меня?

— Вовсе нет, — возразила леди Элиза. Она подняла на Джорджину полные сочувствия глаза. — Вполне возможно, что он питает к вам самую искреннюю привязанность, какую никогда не испытывал к Ноле. Но что это меняет? Какие бы чувства он к вам ни испытывал, не думаете же вы связать себя с человеком, способным убить самым жестоким образом женщину, которую он клялся беречь и защищать как свою жену…

Джорджина стояла молча, упершись взглядом в лакированного мандарина в ярко-красном платье. Она чувствовала себя разбитой. Несмотря на всю свою решимость не верить словам леди Элизы, она не могла вспомнить, чтобы Шеннон когда-либо с нежностью упоминал при ней имя своей жены. Более того, он всячески избегал говорить о ней. Джорджина не хотела сдаваться и запальчиво заявила:

— Пусть так, мадам, но неужели, вы думаете, я поверю, хотя вы и пытаетесь убедить меня в правдивости этих ужасных слухов, будто вы могли пригласить такого человека в свой дом…

Леди Элиза пожала плечами, и в ее глазах вспыхнуло привычное игривое выражение.

— О, тут я должна покаяться. Я подумала, что будет забавно приручить такое грубое животное! Я вас слишком шокировала? Вы не знаете высший свет, моя дорогая. Люди готовы на что угодно ради того, чтобы избежать скуки. Разумеется, я немного рисковала, но я постараюсь, чтобы моя репутация осталась незапятнанной… Мое дорогое дитя, это ваше будущее под угрозой! Я никогда не простила бы себя, если бы не предостерегла вас. И, поверьте мне, я непременно поговорю с миссис Квинливен, если понадобится.

Джорджина не могла больше слушать. Собравшись с духом, она твердо произнесла: