Муж. Ага. Как бы не так. Самое худшее, стоит мне представить, что в свою командировку он летал с другой женщиной, как внутри меня вспыхивает злость. Наш брак ненастоящий, но я не смогу терпеть в нашей жизни другую.

Почему? Мне ведь должно быть все равно.

Я слышу тяжелое дыхание Кравцова. Чувствую тепло его тела. По коже ползут мурашки от такой его близости. Хочется прижаться к нему…

Боже, Мила, о чем ты только думаешь?

Я переворачиваюсь на спину.

Не спится.

Начинаю представлять реакцию наших общих знакомых на новость о том, что мы супруги. Вырывается смешок. О да, все будут в шоке.

Даня дергается во сне, его нога касается моей. И снова глупые мурашки по всему телу. Силюсь вспомнить, было ли мне хорошо с ним той ночью после встречи выпускников. Что я чувствовала? О чем мы говорили? Почему он ушел и не пытался созвониться? Даже не отсыпал колкостей на мой счет.

Внезапно ладонь Дани ложится на мой живот поверх шелковой маечки, и я понимаю, что он уже не спит. Я задерживаю дыхание. В висках стучит пульс. Руки начинают дрожать. В темноте все чувствуется по-другому. В темноте нет противостояния между нами. В темноте не нужно смотреть друг другу в глаза, поэтому, когда его пальцы пробираются под шёлк и касаются моей оголенной кожи живота, я не останавливаю его. Наоборот, ожидаю, что будет дальше.

Он знает, что я не сплю. Просто невозможно не заметить того, как рвано я дышу и как резко вздымается моя грудь. Мне бы стоило его оттолкнуть, но сил нет. Я чувствую себя парализованной, а еще мне нравится, как его пальцы почти невесомо выводят узоры на моем животе. Там, где находится наш малыш.

Малыш.

Я все ещё не могу осознать в полной мере, что скоро стану матерью. Боюсь, что не смогу полюбить его. Боюсь, что однажды он узнаёт, как я была против его рождения.

— Мила, ты такая красивая. — Даня утыкается носом в мою шею и произносит эти слова с таким восторгом, что мне становится не по себе. Эти его перепады настроения нервируют. Никогда не знаешь, чего ожидать в следующую минуту. Но и в то же время подкупают. — Безумно красивая, — его голос хриплый и тихий. Он щекочет меня своим дыханием, а потом совершенно неожиданно проводит губами дорожку по моей шее.

Я замираю. Пальцы с силой сжимают простыню. Я разрываюсь в своих желаниях. Хочется возмутиться, оттолкнуть Даню — и в то же время притянуть еще ближе, почувствовать под своими ладонями его крепкое тело и найти губами его губы.

Несколько мгновений мы так и лежим, не двигаясь. Я — с силой вцепившись в простыни и поджав пальчики на ногах, и Даня — лаская своим дыханием мою кожу и поглаживая большим пальцем вокруг моего пупка.

Воздух между нами сгущается. Напряжение практически осязаемо. Наше громкое дыхание в тишине комнаты подобно раскатистому грому.

Что дальше? Ведь ясно одно: уснуть этой ночью не получится ни у кого. Молнии прошибают меня одна за другой. Ожидание невыносимо.

Даня становится смелее. Он словно прощупывает границы дозволенного, боится спугнуть меня, боится, что прогоню его. Глупый. Он даже не догадывается, насколько сильно я близка к тому, чтобы наброситься на него первой.

Его поцелуи целомудренные и легкие. Плечо. Подбородок. Висок. Его губы скользят, вызывая дрожь по всему моему телу. Его руки становятся смелее. Я не возражаю. А когда сил терпеть уже совсем нет, зарываюсь пальцами в его короткие волосы и притягиваю к себе. Требую настоящий взрослый поцелуй. Достаточно прелюдий, ведь еще несколько минут его нерешительности — и точно сбегу.

Его щетина царапает кожу, а поцелуй обжигает. Требовательный, сносит голову напрочь. И именно в этот момент нет никакого чувства неправильности. Наоборот, ощущение, словно все наконец-то встало на свои места. Я там, где должна быть, и с тем, с кем должна быть.

Страсть сжигает нас дотла. Волны удовольствия расходятся по всему телу. Не знала, что это может быть так — первобытно, жарко. Сравнимо со сладкой мукой и болью, граничащей с тягучим сладким наслаждением.

В голове ни единой мысли. Лишь бред, который мы шепчем друг другу в порыве страсти, и мои громкие стоны, которые Даня ловит своим ртом.

Не знаю, сколько это длится, но простыни под нами влажные, а моя спина в испарине. Последняя судорога удовольствия, и я возвращаюсь на землю. В реальность.

Даня громко дышит мне на ухо. Его сердце быстро колотится под моей ладонью. В ритм моему сердцу. Кажется, вот-вот — и выскочит из груди. Вот-вот — и я задохнусь от нехватки кислорода.

Перед глазами все еще пляшут звезды, а в ушах шум.

— Только не смей говорить мне, что это ничего не значит, — шутливо произносит Даня, прижимая меня к себе еще ближе. Целует в плечо, удобно устраиваясь в постели в обнимку со мной. Урчит, словно довольный кот.

Я с трудом могу выдавить из себя несколько слов заплетающимся языком.

— Это ничего не значит, — не могу упустить возможность подразнить его.

На лице растягивается улыбка. Хорошо, что в комнате темно.

— Ну да, конечно. Не порть момент, Решетникова, — хмыкает Кравцов. — И не говори, что этого больше не повторится. Не обламывай меня так. Нельзя дать попробовать десерт, а потом спрятать его в холодильнике. Тем более я твой законный муж и твоя обязанность — угождать мне, — самодовольно заключает он.

— Не буду, иногда мне тоже хочется нарушить свою диету и полакомиться сладким. Это ведь неправильно — искать встреч с другим мужчиной, когда под сердцем ношу твоего ребенка. Поэтому ты мой единственный вариант на следующие пять месяцев, — тяжело вздыхаю я, потому что и в самом деле так думаю. Да и не привыкла я по мужикам бегать, у меня их всего-то два было. За двадцать восемь лет. Господи, чем я занималась все это время?

Даня напрягается после моих слов. Его пальцы с силой впиваются в мою кожу. Ему не нравится то, что я сказала, но он никак не комментирует это. Молчит. А мне так хочется, чтобы сказал что-то колкое, разозлился. Мне не хватает эмоций. Я зависима от наших перепалок. Это как наркотик. Адреналин. Попробовала раз, а потом все мало.

— Спокойной ночи, Мил, — тяжело вздыхает он.

— И что, это все? Ты разочаровываешь меня, Кравцов, — шутливо толкаю его.

— Это был мой максимум на сегодня. Устал после перелёта. Но у нас ведь есть еще пять месяцев, верно? — Могу поклясться, что он сейчас улыбается. Как же бесит меня.

— М-м-м, если у меня не начнётся мигрень.

— Ты самая ужасная женщина из всех, кого я знаю.

— Взаимно, муж мой. Взаимно, — посмеиваюсь я и ерзаю, пытаясь удобно устроиться. Что ж, все не так уж и плохо. Хотя не могу не признаться, что эти странные отношения между нами безумно пугают. Потому что я не хочу привязываться к Дане. Любые проявления чувств под запретом. Рано или поздно нам придётся разойтись. И никому из нас не должно быть больно в тот момент.