— Я не люблю Иона, — выпалила я. И ужаснулась своим словам. От страха я зажала рот руками.

— Бывает, — заметил Инквизитор. Ложечка в его руках на мгновенье замерла.

— Я с ним потому, что больше не с кем! Он единственный, кто обратил на меня внимание! Я не знала, что он сын ректора. Он сказал это только через год! А еще я думала, что мне повезло. Мало того, что он — красивый. Так еще и некромант! Все девушки мечтают о красивых некромантах, — несло меня.

Я пыталась зажать рот рукой. Вот что бывает, когда противишься магии.

— А… А… еще я боюсь, что кроме него на меня никто не посмотрит! По крайней мере, он единственный, кто не предлагает встречаться ради домашнего задания! — задыхалась я. — Но я ему не доверяю! Ни капельки! И как представлю, что стану его женой, а мне целыми днями на ухо будет зудеть ректор, хочется удавиться! А еще мне противно, когда он меня целует! Я просто терпеливо жду, когда он нацелуется… и…

 Сердце пропустило удар. Потеряв контроль, сложно вернуть его обратно.

— … и … отлипнет! — я старалась делать вдох между словами. — Мы с ним договорились не торопиться. И подождать до выпускного. И я не хочу выпускного! Просто не хочу! А Ион уже не хочет ждать. Он хочет сейчас! Это наш секрет!

— Напомни ему, если мужчина хочет, а женщина — нет, — это уголовно наказуемо. Ты же инквизитор, — удивился Инквизитор. — А если это его не напугает, то защищай себя. Потом дело передадут нам. И, поверь, я быстро найду виновного. Мальчик сядет. Зелье откровения творит чудеса.

— Я просто не хочу и его обидеть. И поругаться… Он — моя как бы… надежда на то, что после Академии я не окажусь с чемоданом на улице… — цедила я, ненавидя себя за слабость. — Мать оставит дом брату. Он у нее любимчик. Она мне прямым текстом сказал, что у меня есть выход — удачно выйти замуж. В свое время она сама так сделала, когда вышла замуж за моего отца. А брат — он мужчина. Ему нужно куда-то привести семью. Поэтому я пытаюсь учиться, чтобы иметь хоть что-то свое! Ведь дом она пилить не даст!

Ой-е-е-й! Что же я говорю!

— Давай сначала. Я знаю, сколько получают некроманты. Оживить бабушку на день рождения. Оживить бывшего мужа, чтобы отвести душу. Заработок от случая к случаю. В Инквизиции некромантов хватает, поверь. И они крепко держаться за должности. За это хорошо получают. Максимум куда просунет ректор сына — министерство. Каким-нибудь младшим конторским служащим. Или оставит в Академии, — заметил Инквизитор, едва заметно улыбнувшись.

— Ион хочет сделать рок — группу. Зомби! Чтобы зомби выступали! Он хочет воскресить известных музыкантов, — выдала я чужой секрет. Который обещала хранить до конца своих дней. Видимо, конец моих дней уже близко. — Он хочет назвать ее или «Девственница в гробу в белых трусах», или «Кровожадный оборотень с купированным хвостом».

— Вот за это я его уважаю. Он не хочет идти по накатанной. Но чтобы все это создать — одного желания мало. Нужно уметь организовывать. Уметь договариваться. Уметь решать проблемы, — спокойно объяснил Инквизитор. И почему-то усмехнулся. — Чтобы потом… Как там говорят некроманты, когда вручают лопаты? Сначала выгребаешь, потом деньги лопатой загребаешь.

Ммм! Это просто невыносимо. 

— А чего хочешь ты? — спросил Инквизитор. — Ты сама хочешь этим заниматься?

— Я ненавижу музыку, которую любит Ион, — созналась я, страдая неимоверно. — Я терпеть не могу эти группы! Этот шум, эти отрыжки, эти песни и ртом, и жопой! И как представлю, что буду слушать ее каждый день… Аж плакать хочется! Но я говорю себе, что привыкну. Однажды я привыкну, как привыкла мама к отцу! 

 — Не привыкнешь. Никогда. Рано или поздно ты просто взорвешься. То, что ты рассказываешь, я и так знаю. И прекрасно знаю, что ты вычислила светлячка, моя маленькая хитрая фея. Правда, их было несколько. Но один — уже неплохой показатель, — заметил Инквизитор. — Как там? «Крестьяне схватятся за вилы, я достану труп твой из могилы?».

Он посмотрел на часы. Я поняла, что срок действия зелья заканчивается. У меня появилась надежда. Пока что была выстраданная передышка. Но я чувствовала, как медленно и постепенно на меня накатывает.

— Меня интересует тайна, которую страшно кому-то рассказать… Ты вздрагиваешь от ужаса, если ее кто-то узнает… — мягко произносил Инквизитор. — Эта тайна способна изменить твое будущее… Возможно, эта тайна спасет тебе жизнь. И я запишу ее, как чистосердечное признание.

Я смотрела в глаза. А потом переводила взгляд на его губы. «Признание!», — стучало в голове.

— Ну же, я не монстр. Разве ты этого не видишь? — послышался голос. — Мне нужно признание. Просто признание. 

Я держалась до победного. Сжав кулаки, я сражалась сама с собой. Стиснутые зубы едва ли не крошились. В сердце теплилась слабая надежда, что я сумею продержаться до момента окончания действия зелья. Но все было рассчитано так, что никаких человеческих сил не хватит!

— Я… — выдавила я, поднимая глаза.

Я еще боролась. Но понимала, что сейчас наступит тот момент, которого я боялась больше всего на свете. Две страшные тайны неслись наперегонки друг с другом. Какая первая выскочит? Я не знаю! 

Я зажмурилась, чувствуя, как слабеют руки. Зелье прекращало действие. Магическая удавка правды ослабла. И теперь слабела с каждой секундой.

Я жадно втянула в себя воздух, словно он вот-вот кончится. И стиснула зубы. Правая коленка дрожала от напряжения. Сердце колотилось, как ненормальное.

И только сейчас я осмелилась посмотреть на Инквизитора.

Инквизитор сидел неподвижно. В одной руке он сжимал золотую ложечку, которой размешивал чай. В другой — кружку.

Ложечка сломалась на две половинки. Одна половинка упала со звоном на стол. Вторая на пол. Через мгновенье кружка в его пальцах лопнула, поливая чаем осиротевшее блюдце, стол и бумаги.

— Вы в меня … влюбились? — медленно и негромко произнес Инквизитор. Стояла звенящая тишина. Как натянутая струна моих нервов.

Инквизитор не глядя отставил блюдце с осколками подальше.

Я дышала так глубоко, как только могла. И смотрела на него затравленным зверем.

— Невероятно, — мечтательно прошептал Инквизитор. Уголок губ его дрогнул в улыбке. Он смотрел на меня и не на меня одновременно. Словно задумавшись о чем-то своем. Потом его брови поднялись наверх, будто бы удивляясь. И тот час же вернулись на место.

Послышался выдох. Инквизитор опустил глаза и едва заметно улыбнулся.

— Вам смешно? — с ненавистью бросила я. И сжалась в комочек в кресле.

В ответ была тишина. Она давила на меня со всех сторон.

— Я призналась. Делайте, что хотите! Жгите, судите, бросайте в тюрьму. Что вы там хотели? Мне уже все равно! — прошипела я, словно маленький зверек, который хочет укусить побольнее.