Лана выпила половину фужера залпом, поставила бокал на стол, сжала кулаки, затрясла ими, закрыла глаза, вдохнула полной грудью.

В кухне повисла тягучая, напряжённая пауза. Игорь Леонидович готов был расплакаться. Вёл себя как идиот, как слон в посудной лавке.

– Я согласна, – вдруг резко выдохнула Лана, открыв глаза, – но предупреждаю, что я не игрушка.

Игорь схватился за сердце, присел, вскочил, начал наливать вино трясущимися руками.

– Какое счастье! Конечно! За нас. За кого же ещё? Лана, родная, я тебя так люблю!

Мужчина подхватил на руки её невесомое тело, впервые ощутив необыкновенно притягательный, просто сшибающий с ног запах молодого, взволнованного тела. Он был похож на аромат июльского полдня, когда смешиваются воедино благоухание трав и цветов, привлекая насекомых-опылителей, и зноя.

– Фантастика. Как же здорово жить!

Того, что сейчас происходило, просто не могло быть. Однако, вот она, трепещет в его сильных руках, но совсем не от страха.

Сердце Игоря замирало от любви и желания.

Нет, это совсем не то желание, о котором можно подумать.

Пока рано.

Сначала предстоит насладиться непорочной близостью: вкусом  изумительно сладких губ, нежными прикосновениями, ощущением близости, голосом.

Игорь целовал её шею, ушки, гладил шелковистые волосы. Предстояло освоить целый арсенал соблазнительных средств, дарящих ощущение безграничной радости, не прибегая к слишком откровенным ласкам.

– Сколько же времени нужно, чтобы всё это великолепие перецеловать? Наверно, целая вечность. Ничего, у меня достаточно терпения и желания, чтобы не разочаровать девушку, – убеждал себя Игорь Леонидович.

– Ланочка! Ты самая привлекательная девушка в Мире. Какое счастье, что я тебя отыскал!

– Вы не забыли, Игорь Леонидович, что уговаривались на диалог в течение часа? Увы, время истекло. Вы потратили его нелепо, бездарно, так мне ничего и не объяснив. Ваше время истекло. Мне пора приступать к учёбе.

– Ты, верно, шутишь, Ланочка?

– Нисколько, любимый. Первым делом, сам знаешь, самолёты… девушки потом. Из-за тебя я осталась голодной. Вот видишь, как быстро учусь быть замужней женщиной. Уже становлюсь немножко стервой, как и положено молодой женщине, вступающей в брак. Привыкай, милый. Не испугаешься, не сбежишь?

– Так нечестно. Когда же, по-твоему, мы будем узнавать друг друга?

– Я учусь на втором курсе. Подождать осталось немного, меньше четырёх лет. Надеюсь, дождёшься.

– Разве у меня есть другой выход?

– Конечно, нет. Я тебя обожаю! Ты самый терпеливый мужчина на свете. Представляешь, как мне повезло?

– А целоваться?

– После свадьбы, Игорь Леонидович, после свадьбы. Если дождёшься. У нас ведь будет свадьба? Ну ладно, в качестве бонуса разрешаю один поцелуй. Это аванс, думаю, оценишь по достоинству моё благородство. И не вздумай мухлевать. Я проверю. Считаю до ста…

– Не части, Ланочка, я ещё не начал. И вообще, объясни, как ты собираешься считать в таком возбуждённом состоянии, неужели это возможно? Я ведь тебя в два счета объегорю.

– Вот ведь хитрюга. Соблазнил, вскружил голову, теперь ещё обмануть норовит. С несанкционированных поцелуев начинается разврат. Коготок увяз – всей птичке пропасть. Бедная я, бедная… Знала ведь, что нельзя выстраивать отношения с философом. Все вы… дуалисты. Ладно, уж, так и быть продолжай, без счёта. Должен будешь.

Очень многие тети и дяди

по незрелости вкуса и слуха

очень склонны томление плоти

принимать за явление духа.

Игорь Губерман

Неувядаемая студенческая дружба с извилистой судьбоносной трассой, петляющая пять лет извилистыми виражами, включающими головокружительные подъёмы, внезапные продолжительные спуски, резкие торможения, стремительные ускорения и прочие неожиданности реальной жизни, окрепла, закалилась и вышла на новый уровень.

В институте молодые люди знакомились, влюблялись, строили планы, мирились и ссорились, соответственно возрасту максимализма и энтузиазма. Их мышцы, разум, мощная нервная система жаждали любви и приключений. Это увлекало, манило, придавало жизни смысл.

Было бы странно, когда юность не желает постоянной новизны, наполнения крови гормонами и не совершает ошибок. Семейные пары, о которых идёт речь, были обычными, среднестатистическими, с нормальными, присущими молодости желаниями, пороками добродетелями и нравами.

За годы учёбы были периоды, когда Ира любила Игоря, а Толик Юлю, потом они расставались, влюблялись вновь, теперь уже в совсем других мальчиков и девочек. Позже менялись местами. Кто-то с кем-то жил. Целовались, обнимались и ухаживали друг за другом приятели прилюдно, а совсем интимные отношения старались скрыть.

Иногда слухи о сексуальных приключениях просачивались, рождали ревность, зажигали вражду и ссоры, разводили любовников по разные стороны. Позднее интимные  пути снова пересекались, их притягивало друг к другу вновь и вновь, пока не образовались две стабильные романтические пары.

К моменту получения дипломов Толик и Ира стали Головачёвыми, а Игорь и Юля Бурмистровыми. Мало того, обе пары выступили на свадьбах друзей свидетелями.

Теперь все четверо, побывавшие за прошедший срок в роли любимых и любовников, дарившие некогда взаимные ласки жёнам друзей и мужьям подруг, поскольку встречались и расставались мнократно, менялись любимыми, не задумываясь о будущем отношений, остепенились, сделали окончательный выбор.

О прежних моментах близости молчали, не сговариваясь, делали вид, что ничего подобного не было и быть не могло. Вроде как свадебными торжествами провели черту, незримую демаркационную линию между прошлым и будущим.

Жили они дружно, встречались часто, тем более, что работали все вместе в одном и том же НИИ на сопоставимых должностях, разве что на разных этажах и в разных отделах, жили, правда, в разных концах города.

К этому празднику ребята готовились давно. Был интересный повод.

Справляли у Головачёвых, потому, что последний раз гостей принимали Бурмистровы.

Не сказать, что стол ломился от щедрых закусок, но всего было много, в том числе спиртного. Приготовлены блюда были с душевной теплотой, оформлены красиво.

О работе и политике не спорили, такой был уговор. Тем для совместных бесед и без того было достаточно.

Вечер получался на удивление весёлым. За разговорами, спорами и танцами время летело незаметно. Никто не заметил, как стрелка часов перескочила за полночь.

Автобусы уже не ходили, телефонов, чтобы вызвать такси, в то время не было, а пешком добираться до дома Головачёвых очень далеко. Да и ни к чему рисковать, если можно переночевать у лучших друзей.