Мне даже сигналить под воротами не пришлось: звук работы танкового дизеля заставил охрану НИИ выскочить наружу. Надо сказать, что глушители по-прежнему сводили громкий рев движка Стали до вполне приемлемых децибел. Но на фоне почти бесшумных электромобилей глухой рокот вкупе с подрагивающей подвесной дорогой равнодушным никого не оставил.

— Срочный груз для профессора, — обозначение ученого звания звучало, разумеется, по-другому, но «профессор» — это довольно близко по смыслу. Кроме того, Генрих сообщил мне имя и позывной ученого, которые я тоже произнес громко и четко. — Имею инструкцию передать лично в руки и рассказать об обстоятельствах получения.

Меня бы турнули, даже ворота не стали б открывать в неурочное время — у здешних охранников были при себе даже не револьверы, а вполне себе пистолеты-пулеметы, и они знали, как за них правильно держаться. Но я отпустил тормоза и танк ме-едленно покатился на створки не холостых, в конце траектории звучно пихнув их пушкой. И пуль я по понятной причине не боялся.

На шум, лязг и крики из окон стали выглядывать припозднившиеся за работой, как я и думал, научные сотрудники. Впрочем, гадать особо не пришлось, если половина окон светится. Еще раз названное имя таким образом сразу же ушло в народ, а уж сплетничать работники науки умеют не хуже прочих. В общем, поставил в общем-то ни в чем не повинных охранников в неприятное положение. Но… Кто в танке, тот и прав, так ведь?

Наполовину въехав в проем, я остановился и потребовал телефон: как уже успел убедится, при необходимости у кого надо всегда находился «мобильный» аппарат на длинном проводе. Зачем такой маневр? Чтобы лично объяснить профу, кто тут приехал и зачем. Вахтеры, тем более при нормальном, как они считают, оружии, рогами бы насмерть уперлись — но не дали бы мне вызвонить контактное лицо для прямого общения. Уверен, у них для этого и циркуляры нужным образом трактуемые есть.

Так что я просто создал для мешающих мне охранников еще более неудобную ситуацию, заставляющую реагировать максимально быстро — то есть нужным мне образом. А на вопрос «какого хрена?!» я заранее заготовил ответ. В смысле, прямо-таки ласковым тоном в ответ поинтересовался, выдержат ли перекрытия здания нагрузки, создаваемые гусеницами. Подвесные улицы — это здорово, но у НИИ из-за этого в принципе не могло быть внутреннего двора, только гаражи на соответствующих этажах небоскреба. Ответственность, разумеется, за возможные последствия никто брать не захотел.

Думаю, к этому моменту весь «первый отдел» института скопом проклинал меня хором. Безопасники давали друг другу страшными клятвы сделать мне все возможные гадости, какие только получится. Если бы я допускал, что у меня остается хоть какая-то перспектива длительного сотрудничества с НИИ как с организацией, то действовать так себе ни за что б не позволил. Но сейчас они все скопом являлись ничем иным, как препятствием между мною и дверью в нормальный мир. Вроде крутого склона или болота. С препятствием не завязывают длительных отношений, его форсируют — и забывают про него сразу же, как на нем отпечатались твои гусеницы.

Собственно, почти сразу стало понятно, что мой план сработал. Профессор очень быстро спустился к воротам гаража, причем не один, а с целой компашкойединомышленников. Надо полагать, я имел честь лицезреть всех завязанных на неофициальную программу части городских властей «Найти куда свалить» работников науки. В смысле, из тех, кто не ушел домой. Пришлось еще раз представился и сразу, на месте, показать, что я понял из операционной системы — а то ноут у меня готовы были едва ли не вырвать, сомневаюсь, что удалось бы еще раз коснуться.

Что характерно, реальной аппаратной властью владел не проф, а кто-то из его помощников. Причем этот приставленный к нему человек сработал так тонко, что я даже не понял, кто это. При этом охранники как по щелчку пальцев попытались скрыть недовольные рожи, заверили, что маленькое недоразумение исчерпано и они просто меня сначала неправильно поняли, после чего выказали верх предупредительности. ля «Шестерки» во мгновение ока огородили место сигнальными дорожными конусами, а я сам получил на руки временный пропуск и без дальнейших задержек попал в святая святых местной науки.

Столы с кульманами (я правильно сказал?) и без, везде листочки с записями, тетради, справочники — вот такой среднестатистический пейзаж. По стенам и вообще всем подходящим и не очень поверхностям развешаны какие-то графики, от руки вычерченные на бумаге-миллиметровке и заботливо отрисованные тушью таблицы зависимости чего-то от чего-то. В каждой комнате проекторы для пленки и микрофильмов, специальные шкафы с направляющими под бобины с магнитофонной пленкой. Стоят и сами магнитофоны.

Сначала я даже не понял, зачем меня протащили по такому извилистому маршруту — а это просто проф решил сэкономить время и так собрать нужных людей. При этом часть своей компании он разогнал то ли по местам, то ли по домам. Суть маневра стала мне ясна, когда мы по лестнице спустились на два этажа ниже и попали в «аппаратный зал». Это не я такой умный, а успел прочесть табличку с названием. Лично у меня крутилось на языке совсем другое обозначение. «Дата центр».

Холодные и горячие потоки воздуха, неумолчный гул вентиляторов, сливающийся в единый шум, и шкафы, шкафы, шкафы, набитые электронной начинкой. Тут-то я наконец сообразил, что компьютеры у царцев и респов все же успели появится, и даже, скорее, в начале войны чем в конце. Трудновато справиться с физикой пространства, например, если приходится все обсчитывать на логарифмической линейке. Или спроектировать трехмерный город как единый проект. Но вот персональной электроника стать в погибшем мире то ли не смогла — видимо, для этого нужно мирное время и массовый заказ на такую продукцию.

— Наш отдел кибернетики, — бросил мне проф, и обратился к собранным с двух верхних этажей компьютерщикам: — Коллеги! Нам попала в руки удивительная вещь — микро-эвээм! Происхождение неизвестно, интерфейсная программа использует незнакомые языковые коды, тем не менее, налицо потрясающая для таких размеров производительность! Уважаемый Вик, доставивший нам этот образец, владеет некоторыми приемами взаимодействия с… как ты сказал?

— Операционной системой, — послушно повторил я.

— Хочу, чтобы вы увидели это прямо сейчас и сразу же задали вопросы. Искателя, сами знаете, ноги кормят, так что мы не сможем вызвать к нам уважаемого Вика, если потребуется что-то уточнить…

Если переводить с вежливого на нормальный, «мы сейчас вытрясем из тебя, что нам интересно, и катись куда подальше, не мешай работать людям». Ожидать чего-то другого и не следовало, мы тут все пытаемся извлечь друг из друга выгоду. Как и абсолютное большинство других людей. Истинные альтруисты — миф, даже у самого отъявленного бессребреника есть причины, почему он делает то, что делает.

— Говорить я не мастер, вечно влипаю в ситуации, как сегодня на воротах. Вот достать что-нибудь из опасного труднодоступного места — это ко мне, — не поленился еще раз выставить себя незаменимым и нужным для поиска места перехода в другой мир я.

На самом деле спектакль для одного зрителя, того самого помощника профа, которого поставили большие дяди следить за учеными, только начинается. Потому придется не просто отвечать где честно, а где не очень, но и осторожно похвастаться своими достижениями, типа укрощенного «бродяги». Может, конечно, все зря и список доверенных людей, которых отправят на поиск стратегической «дыры» в другое измерение уже составлен. Но хотя бы я буду понимать, что сделал все, что мог. Ну и самому не мешает держать уши открытыми. Явно тут можно много интересного услышать. Ученым я себя в страшном сне не увижу, но иномировое происхождение и жизнь в плотных потоках информации наложили отпечаток. То, что местный искатель, механик, знаток аномалий, умеющий великолепно ориентироваться на местности просто не поймет, я не просто усвою, но и смогу придумать, как использовать себе во благо.