— Клэр, это Мэнди, Мэнди, это Клэр, — вступаю я.

— Рада с вами познакомиться, — говорит Мэнди, пожимая руку Клэр. — Вы живете неподалеку?

— В Гринвиче, — поясняет Клэр. — Сейчас я гощу у Дуга, чтобы помочь ему встряхнуться.

— Здорово.

— Ладно, — вмешиваюсь я, тихонько пихая Клэр локтем, — хватит.

— Ну, все-таки уже год прошел, — продолжает Клэр, с легкостью уворачиваясь.

— Неужели столько? — изумляется Мэнди. — О господи. А кажется, что намного меньше. Номер Хейли у меня до сих пор на быстром наборе.

А потом ее глаза внезапно наполняются слезами. Мне всегда казалось, что деланно убиваться сильнее тех, кто потерял родного человека, — дурной тон, все равно что хвалиться новеньким «лексусом» перед парнем на «феррари». Думаете, дело в мощности? Вы ни черта не знаете о мощности.

— Вообще-то, — осуждающе произносит Клэр, оборачиваясь к Мэнди, — прошло даже больше года. Я думаю, Дугу давно пора возвращаться к нормальной жизни. Вы не согласны, Мэнди?

Клэр — одна из немногих известных мне людей, кто может понравиться насильно.

— Ну, если он чувствует, что готов, — нерешительно отвечает Мэнди. Похоже, Клэр ее напугала.

— Клэр готова, — криво ухмыляюсь я.

— Ему еще нет тридцати, — вступает Клэр. — Что ж ему, провести лучшие годы в одиночестве?

— Конечно, нет, — соглашается Мэнди.

— Вы наверняка знаете, что люди, которые были счастливы в браке, быстрее вступают в новый брак. Исследования это убедительно доказали.

— Да, я слышала об этом, — кивает Мэнди, как игрушка с качающейся головой, которую обычно ставят в машине над приборной доской.

— Скажите, Мэнди, — многозначительно произносит Клэр, — знаете ли вы каких-нибудь одиноких женщин здесь, в городе?

Мэнди широко улыбается, покоренная Клэр.

— Я риелтор. Я выставляла на продажу дома всех разведенных женщин в городе.

— Мэнди! — восклицает Клэр с улыбкой и берет Мэнди под руку. — Мы с вами отлично поладим.

И тут, слегка запыхавшись, в кафе заходит Майк.

— Привет, Дуг, — здоровается он, подходя ко мне и пожимая мне руку. — Извини, что опоздал. Утром нужно было подать записку по делу.

— Опоздал? Куда? — недоумеваю я и пихаю Клэр локтем, чтобы выяснить это.

— Просто соглашайся, — отвечает Клэр, улыбаясь мне самой ослепительной из своих улыбок.

— Постой-ка, — недоумевает Майк. — Она сказала, что ты хочешь встретиться со мной здесь.

— Она солгала. Она вечно врет.

— Это правда, — признается Клэр, довольно ухмыляясь, и ведет Мэнди к свободному столику. — Я такая.

Майк кивает, видно, что ему неловко.

— Ну, раз уж мы оба здесь, так, может, хотя бы кофе выпьем?

— Я не пью кофе.

— Господи, Дуг, — произносит он, в отчаянии качая головой. — Я готов снова и снова просить у тебя прощения, прежде чем мои слова потеряют всякий смысл.

Я медленно выдыхаю и киваю.

— Я выпью воды.

Майк улыбается — не торжествующе, а просто радостно — и быстро отворачивается, чтобы сгладить неловкость. Меня охватывает нежность к нему.

Женившись на Хейли и переехав в Нью-Рэдфорд, я познакомился с людьми, разительно отличавшимися от моих приятелей с Манхэттена, которые были моложе, больше пили и вели разгульную жизнь. Все мужчины, которых я встречал в кругу Хейли, были женаты и имели детей, одни были в расцвете сил, другие же неспешно причаливали в тихую заводь зрелости. Эти мужчины плыли по течению; чуждый мне пейзаж их жизни складывался из закладных и вторых закладных, браков и вторых браков, детей, алиментов, романов, пособий женам, учителей, платы за обучение и бесконечной череды вечеринок. А на себя им оставалось несколько часов по выходным, когда они не вкалывали, как проклятые, чтобы все это безобразие оплатить. Я всегда полагал, что люди, живущие в красивых особняках за городом, богаче меня, и только попав к ним в компанию, я понял, что все это не более чем сложная и продуманная разновидность банкротства. Огромное количество денег уходит на выплату ипотеки и кредитов на кухню и ванную, два или три раза в месяц нужно платить за дорогущую машину. Сам того не осознавая, ты потратил сотню тысяч (за вычетом налогов) и не успел куска хлеба себе отрезать. Проклятие среднего класса, черт бы его драл. Они так живут, потому что представляют себе жизнь по голливудским рождественским фильмам. Жалкое существование, строящееся на шатком основании из громадных долгов: малейший просчет, скромная премия, неудачное вложение денег или непредвиденные расходы — и вся конструкция рухнет. Со временем я начал понимать, что идиллические улочки Нью-Рэдфорда — в значительной степени иллюзия. Понятно, что даже самые стойкие мужи, обязанные эту иллюзию поддерживать, рано или поздно зашатаются под тяжестью груза. И вот уже они полысели и растолстели, с лица пропал румянец, веки набрякли, юмор прокис. Некоторые из них были жизнелюбивы, остроумны и на удивление приятны в общении, с такими можно было вечерком пропустить стопку-другую и даже слегка перебрать, решая мировые проблемы. Но все-таки они до смерти меня пугали: ведь теперь я теоретически был одним из них, хоть и сбоку припека, казалось, мне ничего не остается, кроме как стать таким, как они. Я не хотел лысеть, толстеть и влезать в долги ради немецких машин и полов из твердых пород дерева с лучистым отоплением. И то, что я не бросил все это и не свалил обратно в город к молодым приятелям, в уютную и безопасную прежнюю жизнь, — лучшее доказательство моей любви к Хейли.

Вместо этого я начал ходить в спортзал и играть в рэкетбол с Майком Сендлменом, которого я повсюду встречал на бар-мицвах[23]. Он был всего на несколько лет меня старше, в хорошей форме и понимал мои шутки. Мы напивались в бесплатном баре и потешались над всеми этими старыми толстяками, которые отплясывали, уперев руки в боки. Майк был адвокатом, однако же ему была свойственна некоторая небрежность, безответственность, благодаря чему мне с ним было легко; он был холост и поэтому мог строить глазки женщинам помоложе, заигрывать с официантками, не выглядя при этом развратником. Тусуясь с ним, я ощущал себя на свой возраст: я раньше и подумать не мог, что это важное условие для дружбы, но так оно и было. Так что я продолжал общаться с мужьями многочисленных подруг Хейли, ухитряясь находить интерес в разговорах о фондовой бирже и отупляющих описаниях лучших в мире сортов скотча, полей для игры в гольф и тропических курортов. Но если речь шла о том, чтобы посмотреть какую-нибудь фантастику или боевик, которые Хейли смотреть не хотела, или напиться и потрепаться о какой-нибудь экзистенциальной лабуде, которая спьяну кажется важной, — тут Майк был незаменим. Когда Хейли умерла, именно Майк приехал, чтобы посидеть со мной и Клэр, помочь договориться с авиакомпанией, организовать похороны; он вместо меня общался со всеми, кто заявился позже. Он оказался хорошим и верным другом, и при обычных обстоятельствах я бы с радостью принял его в семью.