Не спорю, ощущение вины по этому поводу есть. Когда знакомые спрашивают о делах, я завожу волынку про отрицательные стороны жизни: трудно жить, все в подвешенном состоянии от проекта к проекту, вечное чемоданное настроение. И в такие моменты кажется, что для свободы реализации собственных устремлений у меня напрочь отсутствуют основания. Да и как могло быть иначе!

И в XIX веке все было точь-в-точь так же. Едва женщина принимала решение отправиться в поездку, таковую надлежало узаконить принятым в обществе официальным способом. Просто интерес к путешествиям не брался в расчет, поскольку женщине не подобало обнаруживать свое любопытство. Так что, купив билеты в Киото и Флоренцию, я начала с чувством некоторой озадаченности изучать составленный мною же Женский Список Приемлемых Причин для Путешествия.

1. Работа супруга (разумеется, приемлемая причина номер один, потому что исполненная духа ответственности супруга последует за своим благоверным даже в самые глухие уголки мира).

2. Здоровье (на самом деле вполне сносное).

3. Миссионерская деятельность и паломничество (вне всякого сомнения).

4. Пейзажная живопись (и натюрморты, с цветами и насекомыми в том числе).

5. Собирание гербария и…

6. Научная деятельность. (Если допустить, что особа женского пола в принципе на такое способна. Разве интерес женщины к географии или естественным наукам не является чем-то ничтожным, смехотворным и как минимум неестественным? И как тогда женщина будет справляться со своими прямыми обязанностями – тем же шитьем, например?)

На этой стадии надежда уже покидает меня, но спасает седьмой пункт.

7. Сбор материала для написания книги и для просвещения читателей.

Просвещение читателей! Именно за эту соломинку ухватились когда-то Изабелла, Ида и Мэри. К тому же записки путешественника в те времена были весьма доходным делом (sic!), так что книга и последовавший за ней цикл писательских лекций и встреч позволяли заработать средства на дальнейшие поездки.

Придумав множество приемлемых причин, чтобы оправдать свою страсть к путешествиям, женщины XIX века делаются неудержимыми. Сидя на чердаке дома в Вихти в окружении растущей горы книг, я понимаю, что женщин-путешественниц, подвизавшихся в различных областях наук, исследовательниц и прочих искательниц приключений, да и просто авантюристок, всегда было больше чем достаточно. И почему только я о них ничего не знала?

Начинаю безжалостный отсев моих «вдохновительниц». Из категории написавших путевые заметки выбрасываем всех богатых наследниц, миссионерок, домашних учительниц, дам, ездивших вместе с мужем, а также дам, родившихся после 1900 года. Без всяких церемоний вычеркиваем из этого списка охотниц (название одной книги 1893 года: «How I Shot my Bears»), альпинисток, летчиц, яхтсвуманш, любителей мото- и автоспорта и пираток (да-да, попадаются и такие). Обходим стороной жен путешественников, хотя их опыт интересен. Некоторых не рассматриваем по причине объекта их путешествия, хотя читательский опыт обещает быть потрясающим («Unprotected Females in Norway», 1857). С другими расстаемся с сожалением, ибо одни только названия их книг чего стоят («To Lake Tanganyika in a Bath Chair», 1886; или «A Year’s Housekeeping in South Africa», 1877)! Отсеиваем книжки тех, кто отправился против своей воли вслед за супругом, или отчеты тех, кто искал исцеления, хотя, весьма вероятно, среди этих-то несчастных я могла найти для себя сестер по духу. (Напоминаю себе, что ищу для себя пример.) Политических активисток, разного рода шпионок и «тайных агентш» я вообще не признаю, потому что никак не заставлю себя думать о них ночами, какими бы впечатляющими ни были их достижения. Чрезмерная религиозность меня тоже не привлекает. С некоторым неудовольствием выбрасываю за борт орнитологов и рисовальщиц цветов – все эти съехавшие на теме тетушки, путешествующие ради своей страсти и пишущие книжки со слащавыми названиями типа «Time Well Spent» и «Recollection of a Happy Life». За ними следует череда женщин Викторианской эпохи, путешествовавших в одиночку. В этой части я напрягаюсь особенно сильно, но заставляю себя поставить их книжки обратно на полку, потому что по какой-то причине у этих писательниц отсутствует столь необходимая для образцовых женщин аура неизъяснимой притягательности, неземного вдохновения, заставляющая идти вослед, даже не зная, где окажешься, если последуешь за этим зовом. Иначе говоря, в них нет того, что есть в Изабелле Бёрд, Иде Пфайффер, Мэри Кингсли и немногих других.

Воистину говорю вам: по следам этих дам мне не терпится отправиться в путь! У них не было денег, они были слабы физически, не имели научного образования, были лишены общественной поддержки, и очень часто они не были молоды и здоровы. И все равно отправлялись в дорогу.

Такова причина моей любви к ним.

Ночная женщина № 2: Изабелла Бёрд.

Род занятий: Старая дева. Позднее – путешественница, автор путевых заметок. Страдала от депрессии, болей в спине и бессонницы, пока врач не посоветовал предпринять небольшое морское путешествие. Решила объехать земной шар в одиночку: отправившись в первую поездку, не смогла больше остановиться.

«Я охвачена совершеннейшим восторгом! Это схоже с новым миром, и он настолько свободный, свежий, насыщенный, беззаботный, лишенный оков и наполненный интересных вещей, что не хочется спать… Ни звонков в дверь, ни «Мисс, будьте любезны», ни слуг, ни счетов, никаких требований, никаких бесплодных усилий, когда столько всего приходилось делать. И главное, никакой неврастении и условностей… Невозможно описать словами, как сильно я люблю жизнь!» (Записки Изабеллы на борту корабля, бурная Атлантика, 1871)

Изабелла Бёрд (1831–1904) родилась в Великобритании в графстве Йоркшир в эпоху, когда самыми важными качествами лиц женского пола считались целомудрие, усердие и верность. Отец Изабеллы был пастором, а мать преподавала в воскресной школе. С каждым переводом отца в другой приход семья была вынуждена ехать за ним. Мать обучала Изабеллу и ее младшую сестру Генриетту чтению, письму, рисованию и шитью. Правда, Изабеллу больше интересовали латынь, греческий и микроскопы. Но в ту пору, кроме домашнего обучения, ничего более существенного ей не полагалось, потому что школ для девочек не существовало, а в университеты им вход и вовсе был закрыт.

Изабелла была болезненным ребенком, жаловалась на постоянную усталость, боли в спине, мигрени и общую слабость. Спину ей вылечили, удалив опухоль позвоночника, а от остальных недугов единственным лекарством в ту пору считалась перемена климата. Так что когда юной девушке был предписан горный воздух, отец перевез всю семью в Шотландию, а когда врач назначил морское путешествие, 22-летняя Изабелла отправилась в Америку. На ту поездку она откликнулась книгой «The Englishwoman in America», изданной в 1856 году. Гонорар за книгу Изабелла направила на благотворительность – купила бедным рыбакам лодки, поскольку считала писательский заработок недостойным своего положения. Позже она совершила еще одну поездку в Америку, после которой ее отец заболел и умер, и она, охваченная чувством вины, решила, что никогда не будет совершать ничего столь «эгоистичного», как путешествие.