Старший лейтенант оказался парнем с головой. И вопросы он формулировал совершенно правильные.

– Вы верно мыслите, старший лейтенант. Я действительно планирую широко использовать трофейную технику. Но в данном случае все упирается в одну проблему. Для приведения к послушанию даже одного робота противника мне требуется помощь двух техников, мобильный ремонтный комплекс и, минимум, два часа времени. Если мы с боем прорвемся к техпарку, у нас этого времени не будет даже в количестве пяти минут. Да и не поможет нам один тяжелый робот.

– Господин командующий, если начать с машины командира дивизиона, то, взломав ее защиту, мы можем получить весьма широкий доступ к дистанционной перенастройке роботов всего подразделения. Это если судить по тому, как оно организовано у нас. В технике кваргов я до такой степени не разбираюсь.

Я задумался. Вопрос требовал изучения. Самому мне не случилось поработать с командирскими роботами кваргов, но информация по ним в моем планшете имелась.

– Идея интересная. Я должен ее обдумать. Но это не решает вопрос двух часов, двух техников и ремкомплекса. Хорошо, господа офицеры и командиры. На этом пока закончим. Приступайте к выполнению своих прямых обязанностей.

Мозголомка продолжалась. Погрузившись в отчеты моих коллег-ксенологов, которым довелось потрошить захваченных командирских роботов кваргов, я довольно быстро понял, что все-таки в чем-то я так и остался лишь бригадным генералом, и стать толковым ученым мне не светит, несмотря на весь гигантский объем знаний, который в меня затолкали. Я упустил целый пласт возможностей. Кварги отличались от людей гораздо более централизованным подходом ко всему на свете, и мне давно следовало сделать из этого полезные выводы. Командир для квагра – почти бог. Ну, или его полномочный представитель. И власть у командира по отношению к подчиненному тоже почти абсолютная. Я это знал, но почему-то знание это существовало во мне отдельно от всего остального. Сферический конь в вакууме. Абстракция. А оказалось, что эта абстракция влияет очень на многое. Например, на то, что из командирского робота кваргов оказалось возможным менять не только различные настроечные параметры машин подчиненных, но и коды доступа и даже протоколы взаимодействия с другими машинами. При необходимости командир даже имел возможность дистанционно заблокировать управление любой машиной подразделения. А вот перехватить управление командир возможности не имел. Видимо, это технически не удавалось сделать. Каналы связи в условиях интенсивной работы станций РЭБ противника страдали неустойчивостью. Поэтому полноценное дистанционное управление не представлялось возможным.

Еще один кирпичик улегся в стройную схему вызревающего в моей голове плана. Но в нем все еще зияло несколько дыр, которые требовалось срочно заткнуть. И главной дырой оставалось время, необходимое на взлом вражеского робота. В моей памяти хранился двухсотлетний опыт взлома компьютерных систем, многие сотни алгоритмов, о которых здесь, по обе стороны фронта, никто еще даже и не думал. Таблицы типовых уязвимостей, адаптивные тесты на устойчивость систем безопасности, да чего там только не было. Оставалось придумать, как эти многочисленные инструменты использовать, а мыслей на этот счет пока не имелось. Мне требовалось исключить из стадии взлома трудоемкую разборку и последующую сборку робота. Ведь сами кварги не делают этого, когда им необходимо провести тестирование или мелкое обслуживание машины. Из кабины доступ к техническим портам не получить, по крайней мере с помощью имеющихся в ней интерфейсных разъемов и доступного пилоту беспроводного функционала. Но техники ведь, как правило, не лезут в кабину. Они работают снаружи.

Решение пришло неожиданно. Я вызвал Джеффа и затребовал у него список трофейного снаряжения, имеющегося в нашем распоряжении. На мое счастье среди десятка боевых скафандров противника нашлась и боевая экипировка техника. Я уже морально готовился адаптировать боевой скаф к техническим нуждам, но не пришлось.

Мы отправились во владения старшего техника. По дороге я объяснил ему свою идею, и по загоревшимся глазам Джеффа понял, что он тоже считает, что мы на верном пути. Со скафандром мы провозились часов пять, и на выходе получили защищенный броней хакерский агрегат, лишь внешне напоминающий тот скафандр кварговского техника, которым он изначально являлся. Основной смысл наших усилий заключался в том, чтобы избежать необходимости сращивания перед взломом чуждых друг другу человеческого и кварговского интерфейсов. Всю эту работу мы сделали у себя на базе, взломав и модернизировав трофейный скафандр, и теперь, используя его в качестве посредника, могли подключаться напрямую к портам техобслуживания вражеских роботов, не разбирая их и не влезая в коммуникации, расположенные в глубине конструкции.

Подопытным кроликом стал Малый Дракон. Я еле влез в трофейный скафандр. Разница в анатомии между людьми и кваргами сильно мешала, и даже способность скафандра адаптироваться к размерам владельца помогала не вполне. Но я справился. Малый дракон сдался за десять минут.

Теперь оставался последний штрих. Капитан Мбиа уже проснулся, и я отправился к нему и его людям, чтобы выяснить наши возможности по проникновению внутрь охранного периметра. Как оказалось, возможности имелись, благо свое спецоборудование разведчики во время отступления смогли сохранить, и оно ждало своего часа в их флайкаре. Но Мбиа честно предупредил меня, что степень риска при этом мероприятии весьма высока.

Когда на экстренно созванном совете я изложил свой план, в штабе повисла гробовая тишина. Наконец, капитан Ли грустно улыбнулся.

– Господин командующий, у меня сложилось впечатление, что я слушаю описание процедуры ритуального самоубийства. Причем в первую очередь вашего, ведь именно вы собираетесь первым лезть в глотку дракона и проверять, чем он сегодня ужинал. Но и мы все переживем вас ненамного и отправимся вслед за вами ровно в тот момент, когда проглотив вас, дракон поймет, что он опять проголодался, а завтрак уже подан. Что ж, значит, так тому и быть.

– Вы романтик, капитан, – ответил за меня Мбиа, – Я, вообще-то, тоже хочу еще пожить. Планы, знаете ли, имеются. Но там, за бетонными стенами казарм, ждут своей судьбы наши товарищи. Я камерунец. Сейчас не очень принято вспоминать национальные корни, но мне, если честно, на это…, ну, назовем это словом «наплевать». Мой прадед рассказывал мне, как наши предки относились к бедам, в которые попадали соплеменники. Сейчас мы все – одно племя, потому что появился общий враг. При всем моем уважении, капитан Ли, мои предки вас бы не поняли. А теперь по существу. В моей зоне ответственности я не вижу в плане господина командующего ничего невозможного. У меня все.

– Вы неверно истолковали мои слова, капитан, – ответил кореец, снова улыбнувшись. – Они означают лишь то, что я вижу реальную перспективу своей гибели и готов к ней. Моя роль в плане господина командующего мне ясна, и я уверен, что справлюсь. А еще я вижу, что сам господин Лавров готов к возможной смерти ничуть не хуже меня, хоть и не торопится познакомиться с ней поближе.

Я кивнул и перевел взгляд на Минченко.

– А куда я денусь? Я присягу давал, – пожав плечами, отреагировал капитан, – на словах все может получиться. Теоретически. А практика покажет.