Они взаимные персонажи – художник и город. Трудно найти большую степень соавторства, столько они сделали друг для друга. В данном случае можно говорить, что они сделали друг друга.

Не было ни такого города, как в “Виде Толедо”, ни таких его жителей как в “Погребении”. Пусть все приятели графа Оргаса носили черные костюмы и белые воротники, пусть стригли и помадили бороды и усы у одного парикмахера, но как им удалось всем быть стройными и худыми?

Гений рыщет, где хощет, и что хощет, творит. В том числе – в области архитектуры и анатомии. Теперь такой город есть. Не был, а именно есть, потому что имидж Толедо уже незыблем, если уж его не сумели поколебать столетия беспрестанных идеологических ревизий. В этом смысле можно говорить о портрете города, а не его пейзаже. Толедо стоит в Испании отдельно и одиноко – так, как поставил его и как сам стоит в мировом искусстве Эль Греко.

Программа: “Поверх барьеров”

К столетию рождения кино: Кинодвадцатка Радио Свобода

Ведущий: Сергей Юрьенен

25 октября 1995 года

Петр Вайль. Фильм “Рокко и его братья” я смотрел дважды. С перерывом, страшно сказать, в тридцать лет. Второй раз – в США три года назад, в первый – в Советском Союзе в 1962-м. Это был первый фильм с грифом “детям до 16 лет воспрещается”, на который я прошел сам. В кинотеатре “Рига” в Юрмале, которая тогда называлась Рижским взморьем. Я очень гордился этим событием, ведь мне было тринадцать.

Я навсегда запомнил эпопею матери и ее пяти сыновей, которые приехали из деревни в Милан в поисках счастья. Все эти образы давно мифологизировались в моем сознании. Жена старшего брата Винченцо – идеальная красавица Клаудиа Кардинале. Советский зритель ее тогда увидел впервые. Благородная проститутка Надя, самая обаятельная актриса в мировом кино, я и сейчас так считаю, – Анни Жирардо. Жестокий, жалкий Симоне – Ренато Сальватори. Одухотворенный герой Рокко – Ален Делон.

Перерыв в три десятилетия вносит конкретность. Тогда антураж фильма был для меня предельно условен, еще и отсюда мифологизация. Теперь я побывал во всех этих местах – и там, откуда приехали Рокко и его братья, и уж, конечно, там, куда они приехали, в Милане. Объяснение Нади с Рокко происходит на крыше Миланского собора, и теперь я знаю, насколько оправдано участие в сюжете того, самого помпезного и вычурного из европейских шедевров готики. Саму эту избыточность, напыщенность, оперность, в духе Пуччини, страстей, бушующих в Рокко, я оценил лишь теперь. Как и уровень провинциального плебейства деревенских парней в большом городе.

Когда я смотрел фильм впервые, в начале 60-х, их вельветовые пиджаки и ниспадающие хвосты пестрых шарфов казались нам, советским подросткам, последним криком моды. Зато эти парни бродили по миланской полуподвальной квартире в кальсонах, и это усиливало ощущение понятности и близости. Точно так же разгуливал мой сосед, отставной подполковник Пешехонов. Братья в фильме Лукино Висконти носили кальсоны, будто так было и нужно, и постепенно мы стали понимать, что так и нужно. Мощные страсти могли разыгрываться на кухне, и таких декораций не надо стесняться.

Итальянцы реабилитировали для нас быт и даже, более того, сочетание быта с высотами искусства. Камера из полуподвала взмывала на крышу Миланского собора, и гремели оперные страсти. Пафос и красота – это было вполне по нашей части, но без таких перепадов. В сталинском кино таланты и поклонники с легкостью носили бабочки и лакированные ботинки, но и помыслить было нельзя, что под черным бостоном могут оказаться бязевые кальсоны. Уж мы-то знали, что это вещи несовместимые и разные. И вдруг оказалось, что совместимые, одинаковые.

Программа: “Лицом к событию”

Ведущий: Савик Шустер

5 ноября 1995 года

Савик Шустер. Интересно услышать реакцию мусульманского мира.

Петр Вайль. Из всех ближайших соседей Израиля Египет лучше других знаком с фатальным обиходом террора. Ведь нынешний президент Хосни Мубарак сменил Анвара Садата, убитого в 1981-м. Убитого по весьма схожим мотивам своими экстремистами. Вероятно, поэтому представитель египетского правительства говорил и о конкретной вчерашней трагедии, и о глобальном феномене терроризма. Хосни Мубарак прибудет в Израиль на похороны Ицхака Рабина.

Президент Турции Сулейман Демирель сказал: “Уверенность Рабина в том, что длительный мир возможен, – эта уверенность не убита вместе с ним”. Напомню, что Турция была одной из первых стран, признавших государство Израиль, а в последнее время турецко-израильские связи укрепились, особенно в военной сфере.

По-иному отреагировал близкий, географически близкий, сосед Турции – Иран. Спикер иранского парламента осудил терроризм как таковой вообще, но заявил, что “Израиль пал жертвой заговоров, которые устраивал для других”. Некоторые депутаты парламента назвали убийство Рабина “божьим возмездием” за смерть лидера террористической организации “Исламский джихад” Фатхи Шкаки и даже послали поздравление семье Шкаки.

Естественно, предсказуемой была реакция и самого “Исламского джихада”. Новый лидер этой организации Рамадан Абдалла Шалах заявил, что “нечего жалеть о гибели всемирного террориста номер один” – так он поименовал покойного премьер-министра Израиля. Точно так же назвало Рабина ливийское правительственное агентство новостей. В его сообщении говорится, что “руки Рабина запятнаны кровью мучеников”.

По сути – так же, но по форме более сдержанно выступила ежедневная газета ОАЭ “Аль Хили”. Шапка на первой полосе гласит: “Он не был человеком мира”.

Один из фундаменталистских депутатов парламента Кувейта тот факт, что премьер-министра Израиля убил израильский гражданин, интерпретировал так: “Гибель Рабина доказывает, что простые израильтяне не хотят мира”.

А первым из всех стран Персидского залива отреагировал Оман. В прошлом году Рабин посетил Оман, а недавно израильское правительство решило наладить торговые связи с Оманом. Руководство этой арабской страны осудило акт террора и призвало к продолжению мирного процесса, “несмотря ни на какие препятствия”.

Так же, только более эмоционально отозвался на трагическое событие в Тель-Авиве король Иордании Хусейн. Он тоже выразил уверенность в необратимости мирного процесса, но добавил персонально от себя о том, что для него гибель Ицхака Рабина – “тяжелый личный удар”.

И гибель Ицхака Рабина вызвала бурную реакцию руководителей европейской мусульманской страны – Боснии. Боснийский президент Алия Изетбегович и министр иностранных дел Мухаммед Сачирбей сейчас находятся в США, в штате Огайо, где принимают участие в мирных переговорах по проблеме балканского кризиса. Оба сказали, что “потрясены известием”, назвали трагедию “ударом по миру”.

Программа: “Поверх барьеров”.

К столетию рождения кино: Кинодвадцатка Радио Свобода