— Знаешь, я, конечно, могу благодаря годам тренировки долго крепиться, наподобие закипающему чайнику, на котором, если во время не помочь, начинает дрожать подпрыгивая крышка и возмущаться таким невниманием свисток.

Он, придерживая её брыкающиеся конечности ногой, топил её рот в медовом поцелуе размазывая его потом по горящему лицу, шеи и груди…

— Подумаешь беда, ко всему надо вовремя принимать меры. Снял крышку, пар и тю-тю испарился. Не понимаю я твоего упорства и возмущения. Разве тебе плохо со мной?…

— Ума не приложу, как мы будем жить дальше? — задумчиво не то спросила его, не то себя она.

— Безумно счастливо, — заверил он.

— Давай спать, а?! — почувствовав бесполезность борьбы, миролюбиво попросила Лена. Да она сдалась, а что ей оставалось, когда он сильнее её. Он уснёт и она уйдёт. Так будет правильно.

— Непременно, только вот ты кое — что забыла…

Она приподнялась над подушкой:

— Не поняла?

— Поцелуй на ночь, чтоб снилось приятное, а не твои детективные убийства на каждой странице.

"Что за характер? Не понять… Опять взял и по носу щёлкнул. А ведь кто-то, когда-то сказал, что характер — судьба".

Его смеющиеся глаза блеснули рядом, и Лена схватилась за простыни, чтоб не слететь с небес, на которые сейчас опять угодит. Но воздуху перестало хватать, её рука скользнула по его спине, и круг страсти замкнулся. Потом, откинувшись на подушки, он принялся смеяться. Лена, полёживающая на его плече, растерялась и в недоумении пыталась сползти с кровати.

— Куда? — дёрнув, положил он её на себя. — Это я над собой смеюсь. Сколько ты мне там за эту ночь заплатить хотела?

Она смущённо прошептала:

— Сколько б запросил. Лишь бы не болтал языком и не вставал больше на моём пути. Пусти, — рванувшись, сделала она попытку высвободиться и уйти, казня себя за то, что опять попалась на его уловки.

— Надо же. Прибыльный заработок, надо подумать над таким деловым предложением. Раньше — то, дурак, сам платил. Вот вислоухий!

Поняв, что он потешается, а с таким братом ухо надо держать востро, Лена покладисто предложила:

— Давай спать, а?

— Куда мы денемся раз на кровати лежим, уснём. Скажи-ка, ты чего так дёргаешься, хороший же секс был. — Притиснув её к себе, очертил языком он её губы. — Как живому без него… Ты ж себе вредишь. Тем более такая азартная женщина, таким фонтаном била…

— Что ты городишь… Замолчи…,- простонала она, уже сомневаясь насчёт наличия у себя железной выдержки и терпения.

— Чего ж так-то, непонятно. Секс в Китае считается главным секретом долгого и счастливого существования. Знаешь, как говорит о сексе их учение: "Если вы отказываетесь от совокуплений, ваши жизненные силы застынут".

Она не злобно отмахнулась:

— Балабол.

— Нет, правда, и горе тому китайцу, стержень которого вздумает отлынивать от своих священных обязанностей!

Ей было легко и страшно. Легко потому, что счастье сделало её невесомой, а страшно по множеству причин, каждая из которых казалась уважительной. Хотя бы взять то, как она забыла прошлое. Не слишком ли быстро? Опять же, очертя голову ринулась жить настоящим. Ощущать каждый день. Это безумно нелегко, но ведь радостно. К тому же…

— Мне тридцать восемь. Моему сыну девятнадцать. А ты меня в такое болото втянул.

— С лилиям же, не с зубастым крокодилом.

— Ты всегда такой?

— Ну. Тебя что, возраст сына компрометирует?

— Говорю, как со стеной.

— Тогда поговорим о другом. Поделись, что ты там такое сердитое написала, зачем пошла охота?

Она тут же насторожилась.

— С чего ты взял такой сюжет?

— Ну не за твоим же новым детективом они охотятся? Кому нужна та мура…

Огрызнуться себе не отказала, но быстро оттаяла:

— Но не за письмом же в ООН. Как ты заметил, я давно не девочка и понимаю, что там тоже нужны всем деньги и всё так же, как и везде, продаётся. Детектив, естественно.

— И ты решила использовать материалы Долгова?

— По стрельбам и ещё… Надеюсь, удастся выудить кое что.

— И это «что»?

— Продажа оружия и перекачка денег через идущие под сокращение части.

Он нежным поцелуем одарил её уголки губ и ухмыльнулся.

— Жуть! В нашей стране? Такие вещи?

— Перестань хихикать и язвить, — обиделась она.

— Будем считать, что впечатляет. Но, радость моя, это происходит сплошь и рядом. В масштабе страны — мизер. Все ж про всё знают, все всё понимают и живут… Тебе зачем подобная ерунда?

— Значит, не о чем и говорить. — Отрезала она, обрадовавшись, что отобьёт ему охоту лезть в её дела. Размечталась. Не тут-то было. Никита не собирался сворачивать. Её надежда отвязаться развалилась как карточный домик.

— Ладно. И ты знаешь, как это происходило? хотя глупый вопрос. Не знала бы не ввязывалась, писала бы свои детективчики. Но что делать с подобным дерьмом не знаешь. Выскочила впопыхах на лёд и широко шагаешь. Без коньков идёшь и страховки. Ноги не разъедутся? Плюхнуться не боишься?

— Опять остришь. Что ты с меня хочешь?

Он нахмурил брови и изобразил думающее лицо.

— Помочь. Как джентльмен просто обязан. Теперь мы вроде как не чужие… — Он прогладил ладонью по её горячему животу и сердито добавил. — Рассказывай, что имеешь. Материалу хватает или будешь добывать? Опять же, чего они боятся и почему крутятся около тебя? Заруби себе на носу горькую истину: опасайся того, кто тебя боится.

Ей показалось, что в душе она даже обрадовалась его упорству. Как бы там не было, но пошла на попятную.

— Про дискету стрельб ты знаешь. Сам понимаешь, все реальные материалы уничтожены и заменены. Долгов, поругавшись с руководителем этого шоу, ушёл в институт и наблюдал за стрельбами оттуда. Там локаторы. Он снял происходящее. Мишень для двухсотки была снабжена автоответчиком. Он видел, как ракета, не дойдя до мишени, отклонилась и, зацепив более мощную цель, взяла курс на неё. Заметь, там летело два самолёта, она выбрала более мощный. Так она спрограммирована и те козлы не могли не знать об этом.

— Теперь понятно почему дискета осталась. Когда все её собратья были уничтожены. — Оживился Кушнир. — Она сделана в другом месте и про неё никто не знал?

— Так и было. Он видел, что питание станции не отключено и ракета шурует к цели. Семён, позже, чуть не в рукопашную схватился там, ещё и по этому поводу. Мне о таком раскладе намекнул Иван, а я не поняла…

Никита подоткнул поудобнее подушку и приподнялся на локте:

— Какой ещё Иван?