Сын хакана не мог иметь скверное имя по определению. Его нарекли в честь побратима Руяра, конунга[79] варягов-росов, с которым хакан, тогда еще простой мечник, находился в охране самого василевса Византии.

То, что воеводой дружины на время похода Руяр назначил Рерика, совсем не волновало Ингваря. Он смирился с тем, что полянин лучше его по всем статьям. Никто не мог сравниться с Рериком ни на стрельбище, ни в бое на мечах.

А во время сражений в него словно вселялась нечистая сила. Он не был берсерком, как один из «волков», молодой рос[80] Сигвальд, сын варяга-изгнанника, который нашел пристанище в Русии. Рерик даже в самой отчаянной схватке был холоден, как лед, мыслил вполне здраво, в отличие от охваченного боевым безумием Сигвальда, но дрался исступленно, кидаясь в самую гущу схватки.

Обычно Добран защищал ему спину, но и он остерегался ненароком оказаться на пути знаменитого меча Рерика, который был острый как бритва. Неистовство полянина вызывало страх. Со стороны казалось, что он двоится, так быстро перемещался Рерик, когда начинал пользоваться своим колдовским даром.

– Когда?.. – спросил Фаст-Ингварь.

– Завтра, поутру, – коротко ответил Рерик. – Выставь охранение, чтобы нас ненароком не заметили рыбаки.

– На дно?..

– Да. Всех нечаянных лазутчиков на корм рыбам. Нам сейчас пленники не нужны. С ними одна морока.

Задача, которую поставил перед юными «волками» Руяр, казалась невыполнимой. Русы (и не только они) уже пытались взять Саркел приступом, но крепость оказалась твердым орешком, о который все сломали зубы. Белую Вежу можно было захватить лишь при наличии многочисленного войска и осадных машин.

Тащить за тридевять земель тяжеленные пороки[81], чтобы захватить крепость, не было разумным выходом. Тем более что Саркелу на помощь немедленно прибудет подкрепление, и тогда впору думать о том, как спасти свои головы. Но Рерику не нужна была сама крепость. Его интересовало лишь то, что хранилось в подземелье донжона – дань, которую хазары собрали с подвластных им племен, и мыто с иноземных купцов.

Плененный хазарский купец подтвердил, что сундуки с серебром и золотом все еще находятся в Саркеле. Ведь для того, чтобы отправить их в Итиль, нужна была сильная охрана, которую ждали со дня на день. «Значит, лазутчик русов, который принес эту весть в Русию, не подвел», – удовлетворенно думал Рерик. Теперь все зависит от него и дружины «волков»…

Рерик пытался уснуть, но перед его внутренним взором, едва он закрывал глаза, появлялась Хельга. Безумие, которое охватило на лесной поляне его и девушку, объяснить было невозможно. Время для них остановилось, и они опомнились только тогда, когда начало темнеть и когда уставший от долгого ожидания Боро подошел к ним и начал тихонько ржать и касаться обнаженной спины Рерика своими бархатными губами.

Они уехали на жеребце, позабыв про наполненное ягодами лукошко, и юноша чувствовал, как сильно бьется сердце Хельги, которая тесно прижалась к его спине всем телом. Они встретились еще два раза, и эти свидания показались ему счастливым сном.

Но пробуждение наступило быстро – на пятый день дружина «волков» уселась в лодьи, и утренний туман растворил корабли в своей сизой бездонной глубине. Хельга провожала «младшую» дружину вместе со всеми, Рерик чувствовал ее зовущий взгляд, но рядом с девушкой стоял ее отец-старейшина, и он не осмелился даже махнуть ей на прощанье…

Как стайка хищных рыбин, устремились молодые «волки» по направлению к берегу. Ночь еще не уступила свои права рассвету, но зыбкая речная вода могла самым предательским образом выдать их передвижение, поэтому, миновав заросли рогоза, русы «пошли по дну» – поплыли под водой, используя длинные камышовые трубки.

Берег был пустынен. Рерик кивнул Добрану, завидев на светлом песке несколько неподвижных фигур. Это были жители Саркела, которые, на свою беду, решили порыбачить с утра пораньше. Короткой взмах рукой, и по беззвучному приказу Рерика тела осторожно, без плеска, погрузили в воду, и медленное течение понесло их в низовье. Добран и еще двое юношей исполняли роль передового охранения и оказались на берегу несколько раньше остальных молодых «волков».

Все дальнейшее вершилось в полнейшей тишине. Словно тени, скользили «волки» мимо все еще сонных кибиток и мазанок предместья. Здесь строений было немного – Рерик выбрал наиболее удобный подход к крепости. Где-то неподалеку лениво брехали псы, но на русов не залаяла ни одна шавка. Лучшие стрелки были готовы немедленно убрать любую преграду на пути отряда, будь то пес или человек, но собаки словно почуяли смертельную опасность и где-то попрятались. А что касается людей, то они все еще досматривали сладкие предутренние сны.

Рерик точно определил время, когда нужно подступить к стенам Саркела. Юноша хорошо запомнил науку Чтибора, который рассказывал ему, когда сон наиболее крепкий. Он длится недолго, но в это время можно делать с человеком, что угодно, хоть его самого выноси из дому.

Этими знаниями ловко пользуются опытные хитники, но и вои-лазутчики должны эту нехитрую науку знать назубок. Так учил Чтибор, и крепкая память Сокола-Рерика его не подвела – казалось, что жители предместья не просто спят, а все умерли.

Возле крепостной стены, Рерик ловко метнул тонкий, но крепкий волосяной аркан с гаком на конце и зацепился за край стены. Затем он дал сигнал взмахом руки, и лучники, которые затаились в некотором отдалении от стен, приготовились к стрельбе. Их задачей было снять любого бдительного стража, который мог заметить карабкающегося вверх Рерика.

Подъем на стену крепости был наиболее опасным предприятием. Особенно для того, кто лез первым. Фаст-Ингварь было запротестовал – воевода не должен столь серьезно рисковать и предложил свою кандидатуру на эту опасную роль – но Рерик лишь отмахнулся. Он издал негласный приказ, чтобы «волки» берегли сына хакана особо, как зеницу ока, потому как понимал, что ему несдобровать, если с Ингварем случится беда. Слишком выразителен был взгляд Руяра, брошенный на Рерика, когда Ингварь встал рядом с полянином.