Дюймовочка как-то странно посмотрела, будто я, как пацан с голым пузом, поделился планами стать президентом.

- Когда будешь знать, где остановитесь, осторожно набери мне.

- Я и так знаю. У Омара там дом. Давай телефон, я в заметки напишу, - будто все еще сомневаясь, она говорила неуверенно и робко протянула руку за телефоном.

- Давай здесь, - я протянул салфетку и перехватил ручку у официантки, проходившей мимо. – В телефон я сам забью, а от тебя хочу что-то материальное иметь. Твой почерк буду изучать.

Дюймовочка улыбнулась, вывернув наизнанку мне всю душу. В ее взгляде странным образом перемешалась робкая надежда и какая-то обреченность, безнадежность.

Теперь, когда мне стало понятно, что за ритуальные танцы вокруг меня устроил отчим, нельзя было рисковать безопасностью Лады. К тому же я подозреваю, что она мне не все говорит, потому что боится моей реакции. Наверняка, там есть что-то еще о моей семье. Но пока не заберу Дюймовочку, нечего и думать о возмездии. Хотя он же может уничтожить этот дневник? Ну не заставлять же Ладу выкрасть его?

Очевидно, на лице отпечатались все мои мысли, потому что она испуганно взглянула и погладила мою руку.

- Дань, что случилось?

- Все нормально. Верь мне. Я разберусь. Может, мороженку закажем? – я попытался воссоздать атмосферу нашего первого свидания. Но над нами висела не одна проблема ( или задача, как учат психологи), а целых … как минимум три. Причем одна цеплялась за другую, значит нужно решать их по мере поступления.

- У меня тирамису еще не съеден, - Дюймовочка вернула меня в реальность. Мне стало стыдно – она ждет поддержки от меня, а я тут математикой занимаюсь. Выдохнул и снова взял ее за руку.

- И тирамису съедим. А мороженка пусть будет нашим маленьким секретиком. Нашим кодовым словом. Нам же хорошо было в парке?

Лучик счастья, мелькнувший в ее глазах, стал мне ответом.

- Вот как только увидишь мороженое, сразу вспомнишь меня, и настроение улучшится. Черт, знаешь, мне безумно хочется покормить тебя с ложечки! Но пока не имею права на это. А так хоть полюбуюсь тобой, - опасность отступила куда-то на задворки, и сейчас были только мы. Мы с нашей непростой любовью. Очевидно, я сумел передать своей Дюймовочке часть собственной уверенности, потому что паника исчезла с ее лица, щечки зарумянились, и она ожила.

- Мне не нужно вспоминать тебя. Я всегда о тебе думаю, - опустив ресницы, почти прошептала она, вызвав у меня такую бурю радости, что захотелось, как в школе, пройтись на руках по ограждению. Правда, я тогда неудачно спрыгнул и вывихнул ногу, так что пришлось обратиться в больницу. Чуть было с соревнований не сняли…

- Дюймовочка моя…, - только и смог произнести я, потому что в голове сверкнула идея. Даже не молнией! Она засияла, словно северное сияние, давая четкий план, как освободиться от женитьбы и усыпить бдительность врага.

За три месяца до...

Омар с внутренней опаской переступил порог VIP – комнаты дорогого ресторана, затянутой легкой кальянной дымкой.

Человек, в чьих силах было вырвать с корнем ядовитый сорняк из его души, который не давал со всей полнотой радоваться жизни, вальяжно развалился на диванчике. Иван Крестовский, по прозвищу Крест был практически всемогущ. Он мог решить любой вопрос и любым способом, в зависимости от материальных возможностей клиента и его запроса. Он, как марионеток, дергал за ниточки депутатов, ездил в сауну и на охоту и с высокопоставленными чиновниками, и с полицейскими. Водил дружбу и с криминальными авторитетами, и при этом благоразумно старался не ступать на чужую территорию. Поэтому он настолько надежно был защищен своими связями и компроматом на большое количество людей, что не боялся самолично обсуждать дорогостоящие заказы.

- Ну здравствуй, мил человек. Присаживайся. Иван, - он потянул свою небольшую, но крепкую и жилистую ладонь.

- Омар, - ответил на рукопожатие вошедший.

- Деликатесное имя, - улыбнулся хозяин.

Омаров не ответил, и лишь по злобным искоркам, мелькнувшим в глазах гостя, Крестовский безошибочно прочитал все комплексы, которыми оброс этот подтянутый хорошо сложенный, но совсем невысокий мужчина. Комплекс Наполеона в нем был точно. Как он дернулся от одного намека на то, что над ним могут насмехаться! Наверняка не прощает обид, и мстит по-черному. Сжатые челюсти, острый, пронизывающий взгляд. Черты лица правильные, и его можно было бы назвать красивым, если бы не высокомерное выражение лица, неизменно появляющееся, стоило только ему отвлечься.

Просчитанный и жестокий. Обычно такие сами решают свои вопросы, потому что при них достаточно шакалов на побегушках.

- Итак, расценки, я думаю, вы знаете.

- Меня вполне устраивают. Мне сказали, что у вас практически не бывает провальных дел. Поэтому мне бы хотелось выяснить, что помешало исполнить заказ на Барковского [1]. Раз уж мы тут занимаемся не совсем законным делом, то я считаю, что можем быть откровенными друг с другом. Понятное дело, что вы не разглашаете имен своих клиентов. Но мне попалась информация, которая собственно, и привела к вам. Распопов в подпитии разокровенничался и рассказал, как технически идеально вы все обставили.

Крестовский, несмотря на в высшей степени специфическую деятельность, позиционировал себя как человек чести. И по мелочам не врал.

- Ну как в любом контракте отдельной строкой прописывается невозможность выполнения договора в силу возникновения обстоятельств непреодолимой силы. Я не Бог. Но это осечка единственная. Моя девочка отработала идеально.

- И что помешало? Цунами или тайфун в Подмосковье – это из области фантастики.

- Не торнадо и не цунами. Все гораздо проще, но мощней, чем стихийное бедствие, - засмеялся Крестовский. - Вмешались девица и любовь.

Омар был удивлен. Крестовский так охотно рассказывал о своей недоработке, что вместо сомнений вызывал еще большее расположение. И если не знать, какие темные дела проворачиваются под его руководством, можно запросто решить, что это какой – нибудь респектабельный владелец кондитерской - таким располагающим и довольным жизнью выглядел его визави.

Но тут же лицо Крестовского изменилось, как погода мартовским днем. Оно приобрело жесткое, даже хищное выражение, дающее понять, что с ним можно улыбаться только до тех пор, пока он сам разрешает. Взгляд стал таким пронзительным, что глаза стали напоминать дуло пистолета.

- Итак, вернемся к нашим баранам. Обрисуйте объект. Его сильные и слабые стороны.

- Бескомпромиссный упрямый щенок! – тут же вырвалось у Омара.

- Так у вас личная неприязнь? – Крестовский уже отсканировал ненависть, которая звенела в голосе гостя, как натянутая струна. – Или материальные претензии тоже есть?

- И личные, и материальные. Щенок должен умереть, а имущество вдовы достаться мне. Причем ваша задача существенно облегчается – у меня есть секрет, как представить все несчастным случаем. Проще пареной репы. Ни у кого не возникнет сомнений в естественной кончине.