Наталья Сергеевна несколько побледнела, но сидела с непроницаемым лицом. Убедившись, что она не собирается отвечать, Ирина Петровна продолжила:

– Признаюсь, что и я всего два года как пришедшая работать в эту школу, сумела сделать так, что мне для классного руководства дали класс «А», в который набирают наиболее способных учеников из начальной школы, а вам, проработавшей здесь больше десяти лет, дали класс «Б» в котором осталось, что осталось? Все очень просто, я целую неделю обивала пороги директорского кабинета, подарки носила, чтобы именно мне дали лучший класс, и директриса, зная, что вы безропотно возьмете то, что вам предложат, она вас со спокойной совестью кинула. И теперь как вы ни старайтесь, сколько ни возитесь со своим классом, а мой до самого выпуска будет по успеваемости лучше вашего. Просто у меня изначально подобраны более способные дети, и я теперь могу все эти годы, не особо напрягаясь, занимать передовые позиции. Поверьте, я все это говорю не для того чтобы вас обидеть, напротив, мне вас искренне жаль. Виновата не я, вам нет спасения от самой себя. Вы сами, добровольно обрекли себя на эту незавидную роль, отдавать все окружающим, без гарантии что-то получить в ответ, разве что пустые слова благодарности, да и то не всякий раз…

Наталья Сергеевна по-прежнему сидела откинув голову и молчала. Опять не услышав ничего в ответ на свою тираду, Ирина Петровна заговорила вновь:

– Признаюсь, я ведь тоже вас использую. Даже сегодня, да-да. Но в отличие от других я это осознаю и говорю вам в открытую, опять же потому, что мне вас искренне жаль. Успех сегодняшней экскурсии целиком и полностью принадлежит вам. Ведь это вы все организовали в церкви и потом, когда искали этих двух моих уродов. Я признаю, что как педагог я на голову ниже вас во всех отношениях, как, впрочем, и все другие в нашей школе. Но никакого ни материального, ни морального вознаграждения вы за это не получите, как не получали до сих пор. Более того, мой класс по ранее изложенным причинам по итогам учебного года будет выше вашего, и потому денежную премию я получу больше, чем получите вы. Не обижайтесь на меня Наталья Сергеевна, я еще раз говорю, что откровенна с вами, в отличие от тех, кто использует вас, образно говоря, в темную, и таких у нас в школе много, поверьте. Еще раз извините, но так как вы работаете, живете… так нельзя.

– Я не обижаюсь, – помедлив, ответила, наконец, Наталья Сергеевна. – И то что вы сейчас сообщили, для меня вовсе не новость … Но жить и работать по иному… мне уже поздно меняться, да и смолоду я бы не смогла. Просто я такой уродилась. Ведь во все времена были такие, кто работал за других и такие, чей труд оставался незамеченным, неоцененным. А вот, что касается морального вознаграждения… Здесь вы неправы. Да мои дети и менее способны и в плане дисциплинированности изначально куда более сложные чем ваши. А посмотрите сейчас, я и с таким классом нашла общий язык и управляюсь. И если изо всех моих учеников, что я учу и выучила, выпустила, хотя бы небольшой процент что-то будут делать как я, и это им поможет в жизни, то мой труд уже не напрасен. Ирина Петровна, а ведь вы не впрямую, но довольно ясно дали понять, что все мои беды от того, что я слишком люблю свою работу и детей?… Вам не кажется, что в вашем сознании как будто поменялись полюса истины, ну например север поменялся с югом, или черное стало белым и наоборот?

На этот раз Ирина Петровна не сразу нашла, что ответить. Минут пять она молча смотрела в окно автобуса, где уже мелькали улицы московских окраин.

– Этот вопрос не ко мне, а к тем, кто таким устроил весь этот мир. Вы, наверное, думаете, что я сейчас обрушусь с обвинениями на столь обожаемого вами Бога, что он все так устроил. Но я ведь атеистка и отлично осознаю, что этот мир устроил не Бог, а вполне конкретные люди, и если для них черное является белым, а белое черным… то нам ничего не остается, как принять это и жить в таком мире, альтернативы для нас, простых смертных, нет.

– Значит я другая, я не хочу это принимать. Для меня черное всегда было черным, а белое белым, – Наталья Сергеевна вдруг широко и как-то непонятно-счастливо улыбнулась.

– Другая… не такая как все… не от мира сего? – переспросила Ирина Петровна.

– Нет, я не юродивая. Я просто не путаю цвета жизни, и мне кажется, что если не будет таких как я, которых вам жаль, жизнь станет просто невыносимой, – Наталья Сергеевна отвернулась, явно давая понять, что ей больше не о чем спорить, к тому же автобус уже вырулил к спальному микрорайону, где располагалась школа.

рассказ

Последние несколько лет Анна Ивановна чувствовала себя неважно, у неё болело буквально всё: сердце, глаза, голова, желудок, ноги… Врачи в районной поликлинике лишь разводили руками и были едины в своём мнении – возраст.

Анне Ивановне шёл семьдесят девятый год и она, хоть и осознавала, что умереть в таком возрасте далеко не противоестественно, всё же надеялась "протянуть" ещё несколько лет. Эта надежда основывалась на том, что её родители в своё время смогли "преодолеть" восьмидесятилетний рубеж. Правда, они жили в селе, а Анна Ивановна смолоду попала в Москву, до пенсии работала на вредном производстве… Но это, по её мнению, с лихвой должно было компенсироваться жизнью в городской квартире с удобствами и, конечно, её постоянной заботой о здоровье. Она регулярно навещала поликлинику и неукоснительно выполняла получаемые там предписания, покупала все прописываемые лекарства, как продаваемые по льготной цене, так и за полную плату, тратя на них значительную часть пенсии…

Тем не менее в одно "прекрасное" утро Анна Ивановна не смогла встать с постели. Вернее встала и тут же упала, у неё вдруг отказали левая рука и левая нога… Анна Ивановна жила одна. Её муж умер почти десять лет назад, дети, сын и дочь, жили своими семьями… Нет, она не ощущала себя одинокой, брошенной. Экономная во всём, кроме медикаментов, она вполне обходилась пенсией, более того у неё даже были некоторые сбережения. Своих детей она воспитала в том же духе, и как сама от них не зависела материально, так и они не "доили" её…

И вот тут, с трудом вскарабкавшись с пола на кровать, Анна Ивановна, возможно впервые в жизни, поняла, что без посторонней помощи никак не обойтись. Трудно было даже дотянуться до телефона… ещё труднее доползти до туалета…

После звонка сын и дочь примчались к ней с максимально возможной скоростью. Анна Ивановна всё ещё верила, что это какой-то очередной рядовой недуг. Вот приедет врач, сделает укол, выпишет лекарства и всё пойдёт как прежде… Но дети не стали, как советовала им мать, вызывать участкового врача, они вызвали "скорую". Диагноз оказался беспощаден – инсульт, образовался тромб в той части мозга, которая "командовала" левой частью тела…

Так Анна Ивановна попала в женскую палату неврологического отделения энной горбольницы. Впрочем, сначала её положили прямо в холле больничного отделения. Больше суток пришлось ожидать, пока освободится место в палате. О, лучше бы оно не освобождалось. Во-первых, это была кровать на которой умерла больная, во-вторых… в-третьих… Анна Ивановна почти не двигала рукой и ногой, но голова у неё функционировала нормально. Она всё слышала, обоняла, видела… видела, правда, не очень хорошо, по причине болезни глаз…