со второго этажа ресторана гранд-отеля, голова кружилась и сама уже не помнила, сколько выпила. Она шла не торопясь и то и дело спотыкалась, прошла стоянку, заполненную автомобилями, людьми и добралась до большой дороги. И хотя была глубокая ночь, на улицах было оживленно, пахло тмином, и от этого было тошнотворно.

Она поймала такси, села и проверила всё ли взяла с собой, оказалось, что все вещи были на месте, и она назвала водителю адрес. Цин Ни изо всех сил старалась контролировать каждое своё движение, чтобы водитель не обнаружил, насколько она пьяна. Дома она скинула туфли и села на ковёр, чтобы раздеться.

Раздался телефонный звонок, но Цин Ни не стала отвечать, и только когда телефон зазвонил в третий раз, она гневно подняла трубку.

— Цин Ни, это ты? — спросил её начальник уезда Бай.

— А-а, начальник Бай, я уже… уже дома.

— Так рано и уже дома? Приезжай сюда, поболтаем немного, выпьем чаю.

— Но поздно ведь…

— Да всё равно, хорошо ведь сидели! Приезжай, я буду ждать тебя в отдельном зале 8018.

Осенний ветер заставил её протрезветь. Она стояла, пытаясь поймать такси, а под деревом страстно целовалась парочка молодых, и она ощутила жар.

Интересно, сколько ей пришлось выпить сегодня? И сколько пришлось выпить начальнику Вану? Потом она вспомнила его слова про свои баллы за экзамен.

Она подъехала к гранд-отелю, на улице по-прежнему стоял человеческий гул и было оживлённо, многие сидели снаружи в маленьких ресторанчиках.

Её проводили до лифта и на восьмом этаже показали, где находится комната 8018.

Бай сидел в нарядном костюме, он всегда одевался так, будто вкладывал всю душу в эти мероприятия. Его лицо было красным от выпитого, а голова мокрая с прилипшими волосами.

— Присаживайся.

Он подошёл к барной стойке, достал бутылку импортного вина и два бокала, затем подошёл к ней и сел напротив.

— Сяо Ван, сегодня отличный вечер. Ты знаешь цену этого вина? Двенадцать тысяч юаней, — он осторожно разливал по бокалам. — Хотя цена не важна, важен хозяин, эту бутылку мне подарил один олигарх, который инвестировал в нашу экономическую зону более пятидесяти миллиардов. Это вино у него хранилось несколько десятков лет, а после подписания контракта он подарил его мне. Эта комната считается президентской, не по правде, конечно, но обставлена она так же, как и настоящая президентская, это он её арендовал, но живу я тут один.

— Ну всё, давай выпьем, — он выпил залпом и облокотился на стену, на которой висело полотно с четырьмя иероглифами. Стиль был странный, в нём просматривалась сила и решительность.

— Господин Бай, а эту картину кто вам подарил?

— спросила Цин Ни и сделала глоток.

— А, это мне подарил один монах. Он сказал, что характер у меня жёсткий, прямолинейный, поэтому на картине присутствует этот иероглиф. А смысл такой, что мягок снаружи, но твёрд внутри. Председатель Мао дарил Дэну Сяопину подобную картину. — Он подошёл и долил им вина. — Политика — дело такое, здесь нужно сочетать и твёрдость, и гибкость. Ну ладно, что мы всё об этом… мы с тобой прямо как герой и красавица? — взглянул он на неё.

— Красавица? Да нет, а герой? О чём это вы?

— Ну, кто такой герой? Он бросается на амбразуру, не жалея себя, но это обычно во время войны. В обычной жизни герой превосходит всех за счёт силы. А древние люди говорили, что успех одного лежит через жизни других. Но герои единичны. Их образы использовали ради агитации и поднятия боевого духа остальных. Так что я считаю, что герой — это просто успешный человек. А я ведь начальник уезда, управляю, можно сказать, сотнями тысяч людей. Так что, считаюсь я героем или нет?

Цин Ни покраснела, она не могла сказать, что думала, поэтому просто подняла стакан и сделала глоток.

— Конечно, вы герой, если рассматривать с этой точки зрения.

А про себя подумала, сколько таких героев в Китае, и невольно рассмеялась.

— Спасибо вам, господин Бай, за такой приём, — она встала и наполнила бокалы, затем передала один бокал ему.

— Да не зови ты меня так официально, можно просто Бай…

Договорив, он приблизился к ней и спросил, можно ли поменяться бокалами?

Он забрал её бокал, она не успела даже ответить, и передал ей свой. Затем отпил прямо из того места, где она прикасалась губами, и сказал:

— Пить из бокала после такой красавицы ещё более сладко.

Он воспользовался случаем и после этих слов поцеловал её.

— Цин Ни, мы сегодня выпили несколько тысяч юаней, нельзя чтоб это было просто тратой. А дать кому-то допить — это трата.

Он перелил остатки вина в другие бокалы, из которых обычно пьют жених и невеста при бракосочетании. Они сделали глоток, и тут он резко притянул её к себе за талию.

— Цин Ни, неужели ты не понимала, что нравишься мне? Скажи мне, ты думаешь — я стар? Я скажу тебе так, человеку нужно достичь чего-то и тогда возраст всего лишь цифра, понимаешь?

Она смотрела на его красное лицо и поняла, он говорит так потому, что действительно стар.

— Конечно, я не такой уж и богач, но я не коррупционер и тем более не продажный чиновник, я просто успешный человек. Ты подумай, каким наш уезд был раньше, а после того, как я пришёл к власти, каким он стал? Я считаю, что самое главное это профессионализм, терпеть не могу работников, которые ни черта не делают и наживаются только. Я же прав?

— Верно, — она смотрела на него широко открытыми глазами, как на незнакомца, поскольку раньше думала, что он совершенно другой человек, но, видимо, ошибалась.

Зазвонил телефон, это был Ван Тао, она положила его на стол и не стала брать трубку, он вибрировал и она отключила его.

Он смотрел на её лицо, шею и она понимала, что он весь дрожит и представляет, как целует её.

Он занимался любовью, как обезумевший медведь, восседая на её гладком теле, она чувствовала себя легко, как на вершине горы.

Его тело вдруг изменилось, как будто он был спортсменом, и лицо стало решительным. Она обнимала его и кричала: «Ту Ге!»

Её вызвал начальник Ван и сказал, что в районном суде Х председатель суда Хао хотел бы её видеть. Она поняла, что это касается дела Ван Чэня и сразу же пошла туда.

— Ван Цин Ни, наш суд пришёл к выводу, что мы не можем возбудить дело, поскольку недостаточно доказательств.

— Почему вы считаете,