— Исключить копчености, сладости, соленья, — таков был вердикт медиков. — Все жареное, жирное и острое тоже убрать совершенно. Легкие овощные супы. Тушеное мясо. Отварные гарниры.

У детей в ходе проведенного директрисой рейда были изъяты все чипсы, орешки, соленые сухарики и прочие вкусности. Также была проведена тотальная конфискация сладкой газировки, а заодно и вообще всех напитков. Вместо этого в каждом домике был установлен кулер с чистой холодной водой, которую теперь детям и предлагалось пить вместо привычной колы.

Можете себе представить, как обрадовались детки. За завтраком вся каша осталась нетронутой. Омлет был выкинут в мусорные ведра. Та же история повторилась и на обеде, где суп лился буквально рекой. Единственным, к чему прикоснулись дети, был компот и булки.

Даже Тамара Васильевна, сама ярая поборница здорового образа жизни, посадившая собственного горячо любимого мужа на строгую диету, исключающую все мало-мальски вкусные вещи даже по праздничным или выходным дням, и то возмутилась:

— Лариса Дмитриевна, все же так нельзя. Очень уж вы с ними жестко. У детей же каникулы. Им расслабиться хочется. Оставьте им хотя бы мороженое в меню. Или колбасу разрешите на бутерброды им порезать.

— Ни за что! Они у меня будут здоровы! Здоровы и счастливы, ты это слышала?

И вот сейчас, с тревогой наблюдая за тем, как дети один за одним маршируют к ведрам, опрокидывая в них тушеные овощи, Тамара Васильевна была близка к отчаянию. Раньше-то она всегда делила блюда на полезные и нет. Дети ели не очень полезные, а заодно под шумок откусывали кусочек и от полезных. А теперь они объявили голодовку и не ели вообще ничего.

У воспитателей тоже возникли опасения.

— Как бы они нам ночью с голодухи чего не устроили. Что-то у Ларисы вообще башня поехала.

Но Аня ничего из этих разговоров не слышала и не знала. Она ушла с территории лагеря и какое-то время бродила по округе. Давно прошел назначенный директрисой час, когда она ждала провинившихся сотрудников у себя в кабинете. Стало смеркаться. Аня проголодалась да и замерзла. Но вернуться назад ей мешала гордость.

А что, если уехать? Собрать вещи и уехать!

На какой-то миг это решение показалось ей настолько привлекательным, что она даже сделала несколько шагов в сторону центра. Но потом спохватилась. Слишком уж это напоминало бегство. А уж кем-кем, а трусихой Аня никогда не была.

Она пошла на берег озера, села на прохладную траву и стала наблюдать за тем, как на воду медленно наползает пелена тумана. В этом зрелище было что-то завораживающее и пугающее одновременно. Внезапно где-то неподалеку от Ани раздался сильный всплеск. Девушка встрепенулась и взглянула в ту сторону. По воде от того места, где поверхность была потревожена, расходились большие круги. Что-то туда кинули. Что-то большое и тяжелое. Также Ане показалось, что она видит какую-то темную тень, которая метнулась прочь от берега через кусты.

Из любопытства, а также потому, что ей хотелось элементарно погреться движением, Аня подошла к тому месту.

Точно. Следы.

Почва на берегу была влажной, поэтому девушка успела хорошо рассмотреть след от женской туфельки. Размер тридцать пятый — тридцать шестой, каблучок, элегантный носик. Кому пришло в голову надеть для прогулки на природу такую неподходящую обувь? Аня посмотрела на озеро, но оно было тихим и спокойным. Даже рыбешка и та уже погрузилась в сон. Тишину нарушало лишь пение соловья. Девушка с наслаждением слушала маленького певуна минут десять, но потом соловушка упорхнул. Ане стало совсем холодно, и она решила, что гордость — гордостью, но если она подхватит простуду, лучше ей от этого не станет.

«Вернусь. Извинюсь за свою грубость. Но только за это. Славка и впрямь оборзел. Если Лариса этого не поймет, тем хуже для нее».

Но чем ближе подходила Аня к центру, тем меньше было у нее решимости.

«Уже поздно. Зачем мне прямо сегодня соваться к Ларисе? Можно подойти к ней и завтра. Она велела сегодня? Ну и что? Скажу, что я приходила, но ее не застала».

И, повеселев, девушка побежала назад. Но напрасно она радовалась. Когда она прибежала к себе, то первой, кого она обнаружила в их домике, была Лариса Дмитриевна.

— Аня, где ты болтаешься? — строго спросила она у девушки. — Ведь уже отбой, а тебя нету на месте. И почему я должна бегать за тобой? По-твоему, я молоденькая девочка?

— Что вы! Какая же вы девочка!

Этот возглас вырвался у Ани непроизвольно. И он сильно не понравился директрисе.

— Где Слава?

— Почему вы об этом спрашиваете у меня?

— Потому что я велела вам помириться и вместе прийти ко мне после ужина для разговора. И что вместо этого? Я прождала вас почти два часа, но ни ты, ни он так и не соизволили появиться. Я была вынуждена сама явиться к вам. Но ни тебя, ни Славы не обнаружилось.

— Я же тут.

— Сейчас да, — сухо кивнула директриса. — А Слава?

— Я не знаю, где он.

— Но вы с ним помирились?

— Не совсем.

— Что это значит?

— Лариса Дмитриевна, — выпалила Аня, — я прошу меня извинить, но Слава совсем не хочет работать.

— Допустим. Но для этого ведь я и плачу тебе зарплату.

— Чтобы я работала за него? А он? Он тогда тут зачем?

Женщина молчала. Но ее молчание было выразительней самой пламенной речи. «Он мой племянник, — казалось, говорили ее глаза. — Он моя кровь. Я всегда буду для мальчика защитой и опорой. А ты — чужая девочка, либо должна принять этот факт, либо уматывать отсюда. Если любимый племянник Слава не хочет работать, это, конечно, печально, но всегда найдется та или тот, кто сделает это за него».

— Аня, я плачу тебе очень хорошие деньги. Почти в два раза больше, чем ты получала бы за аналогичную практику в другом детском учреждении. И не вздумай мне возражать, будто бы это не так.

Аня и не собиралась. Она знала, что ей обещаны хорошие деньги.

— Вопрос в объеме работы. Я не нанималась на такую каторгу. Мне уже и большая зарплата не нужна. Я даже выспаться нормально не успеваю. Сплю максимум по три-четыре часа. Нет, я больше не могу и не хочу работать в таком режиме!

— Хорошо, поступим иначе. Ты считаешь, что ты чрезмерно перегружена и, насколько я понимаю, даже готова поделиться частью своего заработка. Так?

— Да.

— Тогда я предлагаю тебе нанять помощницу.

Сперва Аня подумала, что она ослышалась.

— Мне? Помощницу?

— Ну да.

У нее будет своя собственная помощница? Человек, на которого Аня сможет переложить часть своего груза? Может быть, даже очень значительную часть? Ей просто не верилось, что все так хорошо складывается.

— Я согласна! — выпалила девушка.