А утро… утро началось весьма специфически, под громогласные вопли подруги, стаскивающей с меня тепленькое одеяльце.

— Ты видела, сколько времени? — пыталась она воззвать к моей совести. Наивная такая. — Мы договаривались неделю назад. Платье не ждет, пойдешь в халате, потом не причитай!

— Ой, Мари-и-ин, пусть все катится в баню, — простонала я, крепко вцепившись в край подушки, которую тоже рисковала потерять в неравной битве. — Ничего не хочу, устала, меня все бесит. Идет оно в пень, а? Вообще такими темпами не пойду ни на какой корпоратив, от мыслей о работе тошнит.

Подруга замерла, приостанавливая карательные меры в форме щекотания моих пяток.

— Что я слышу?! Ты здорова? Бессмертный пони наконец-то осознал истину? — Она вздохнула: — А если серьезно, что случилось? Ты же любишь свою работу.

Я скривилась:

— Любила. Все, знаешь ли, завяли помидоры. Я не семижильная все тянуть на себе. Беру самоотвод, ухожу в леса, начинаю вести образ жизни отшельника. Приступаю прямо сейчас! Отдай одеяло, я спать.

— Вы так верещите, думал, за вами дракон прилетел.

Я снова приоткрыла глаз. На пороге комнаты маячил Василий, Маринка озадаченно чесала нос.

Воспользовавшись ее заминкой, я завладела своим уютным сокровищем и завернулась в него, как в кокон. Пусть теперь попробуют отберут. Подруга не нашла ничего умнее, как переместить свое негодование на эльфа, раз уж я вне зоны доступа.

— Ты до чего девчонку довел? Смотри, какая дохлая стала! Жажды жизни нет, новому дню не рада, даже платье не хочет, — чуть не причитая, закончила Марина.

Я захихикала, пряча лицо в подушку, — вот актриса.

— Э-э-э, я-то тут при чем?

Васенька, наверное, уже пожалел, что сунулся в девичьи разборки. Не зря говорят: любопытство и кошку сгубило, ну а в нашем случае — эльфа.

— Как при чем?! Знамо дело, ты дома сидишь, так ведь? Вот и должен ублажать ее всяко-разно, чтобы она приходила с работы и отдыхала душой и телом. Пока слабый пол вкалывает да все на своем горбу тащит, с тебя посильная помощь, дабы компенсировать ее энергозатраты. Слыхал про альфонсов?

Что-то с грохотом упало на пол. Ой-ой, боюсь, подруга ступила на скользкий путь, пора спасать ситуацию. Я с трудом приняла полусидячее положение и решительно заявила, опережая переменившегося в лице Василия. Он реально сейчас выглядел очень и очень злым. Сорвет нам всю конспирацию, оправдывайся потом, что ты не верблюд.

— Ребят, я за мир во всем мире. Как там говорится? Make love, no war? Ну, типа того. Мне ничего не надо, правда, только дайте покоя. Марин, не зли Васю — у него тонкая душевная организация, он твоего юмора сейчас не понял. Васенька, котик, я даже близко так про тебя не думаю, честное пионерское. Давай ты не будешь крушить мои любимые малахитовые статуэточки, они хоть и каменные, но мало ли.

Маринка насмешливо фыркнула и провокационно вздернула бровь, сосед потушил ярость во взгляде и демонстративно аккуратно поднял фигурку толстенького бегемота.

— Все равно не доглядел, — оставила за собой последнее слово неугомонная подружка. — И проще надо как-то быть, ясно же, что я прикалываюсь. Хотя в каждой шутке есть доля…

— Хватит! — рявкнул Вася.

Ничоси, как он умеет. Я пугливо поерзала под одеялом.

— Оставь ее, вместе съездим, купим, что вам надо. — И едко добавил: — Надеюсь, тебе хватит благоразумия не доставать меня по дороге.

— Надейся, — беспечно пожала плечами Марина и, тряхнув копной блестящих волос, гордо протопала на выход.

Однако перед этим успела бросить на меня весьма многозначительный взгляд. Но я так растерялась, что не смогла бы ей ничего пояснить при всем желании. Кто бы мне самой сказал, что происходит? Одно лишь было известно достоверно: зная мой характер, подруга давно поняла, что выманить меня сегодня в магазин ей не удастся никакими коврижками. Уж если я уперлась, то это железобетонно. Поэтому быстренько на эльфячье предложение и согласилась. А вот чем у них дело кончится, я даже предполагать боялась.

Вздохнула и поудобнее угнездилась в своей норе, мысленно желая ребятам удачи. Надеюсь, они не поубивают друг друга. С другой стороны, взрослые оба, да и добровольно на это подписались. Я же никого ни о чем не просила. И что только на Васю нашло?! В общем, усмирив робко скребущуюся хилой лапкой совесть, я блаженно задремала, наслаждаясь заслуженным отдыхом. И пусть весь мир подождет.

Василариэль

Меня, мягко говоря, обескураживало сознание человечки, совершенно незамутненное чувством самосохранения. Она вдохновенно проклинала очередного неумеху-водителя, даже не подозревая, у какой опасной черты совсем недавно стояла. Уж на что Ника любительница наскрести на свой хребет, но, надо отдать должное, девчонка всегда чувствует, когда нужно остановиться. Чего не скажешь о ее сумасшедшей подруге. Кто Марину вообще, интересно, терпит с таким-то поганым характером? Я ухмыльнулся — Крылов, помню-помню, заранее соболезную горемычному, он скоро пожалеет о своей глупости. Стоит пересмотреть свои взгляды на человеческих женщин еще по одному пункту. Сдержать гнев помогли лишь впитанные с младенчества убеждения, которые я повторял всю дорогу до магазина: противоположный пол бить нельзя, ибо они хрупкие, как стекло. Но честно сказать, я был на грани.

Наверняка у Марины в предках не одна ведьма наследила. Представил, что бы я сделал с дерзкой девицей, останься при мне магия. А что? Думать-то никто не запретил, это вполне безболезненно для жертвы и весьма полезно лично для моей психики. Так вот, перво-наперво я бы лишил ее дара речи, а потом пожелал, чтобы при каждом язвительном замечании, зреющем в ее голове, изо рта у человечки выпрыгивали лягушки. А еще… Дофантазировать карательные извращения мне не дали. В этой реальности ведьмица по-прежнему обладала голосом и чихать хотела на постороннее мнение, впрочем, взаимно.

— Чего такой довольный стал? Мстить мне мысленно, да?

Я прищурился и скосил глаз на чрезвычайно проницательную девицу. Теория с ее колдовским происхождением начала казаться все более убедительной.

— Да не парься. Говорю же, проще надо быть. — Она беспечно тряхнула головой.

— С себя начни, — пожелал ей и отвернулся к окну.

Марина фыркнула.

— Ты в зеркало давно смотрелся? Того и гляди корона с ушей съедет.

Она гаденько захихикала, а я вновь сосредоточился на заповеди: женщин бить нельзя — они хрупкие, как стекло. Опять на святое покусились — уши трогать нельзя. Никому!

Досчитав до десяти, я ответил ей в тон: