Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алиса резко дёрнулась в сторону, от чего ей стало только больнее, ибо расческа и волосы оставались у меня в руках.
Она даже не вскрикнула, как это делала Диана, когда я по ночам подминал ее волосы под своё тело, и тащил их за собой, меняя положение.
Стойкая девчонка, — оценил я.
Она вздрогнула, когда я положил руку ей на плечо:
— Алиса, я хочу помочь. Клянусь.
Девушка с русыми волосами, каскадом падающими на стройную спину, левой рукой коснулась моего пальца, на котором остался след от обручального кольца.
— Ярослав, ваша жена разрешает вам прикасаться к другим женщинам? — серый глаз изучал мою реакцию.
Внутри меня всё взорвалось при одном косвенном упоминании Дианы.
Я вежливо убрал руку Алисы, и натянул улыбку.
— Не намерен с тобой это обсуждать!
Сероглазая фыркнула как заправская цирковая лошадка, тяжело вздохнула, затем серьёзно добавила:
— Ладно, расскажу. С чего начать?
— С самого главного! Кто тебе сделал документы. Почему ты не вернулась с матерью домой в Испанию?
— Домой? — голос Алисы казался взвинченным. — У меня двойное гражданство, Россия — тоже мой дом!
— Окей, не спорю, — быстро поправился я.
Девушка кинула прискорбный взгляд на меня, затем на стакан с водой и обезболивающее.
— Понял, не дурак, — подал ей таблетку и дал запить стакан воды.
Алиса театрально задержала пальцы на моей руке, чуть поглаживая ее.
— Ты ведь помнишь, что я женат? — вдруг сорвалось с моих губ. Автоматически начал защищать свою свободу и неприкосновенность.
— Конечно, мистер Адвокат, такое не забывается! Особенно когда много загораешь, не снимая кольца, тогда всем потом всё понятно.
Я начинал злиться на эту кровососущую девчонку. Она ни капли не похожа на мою Ди! Они вылеплены абсолютно из разного теста, и начинка у них разная.
Медленно поднялся, поправляя свитшот, кинул Алисе:
— Пока! Как наиграешься в свои детские игры, позвони. Визитка на тумбе.
Едва я дошел до двери, как девушка громко окликнула меня:
— Не глупи! Садись обратно, расскажу. Отец сказал, что тебе можно доверять.
Сурово сдвинув брови, уселся обратно в кресло, и взирая на уставшую Алису задал вопрос:
— Ты помнишь Диану?
Девушка напротив меня беззвучно открыла рот, как рыба выброшенная на берег.
А затем слёзы брызнули из глаз.
Подошел к Алисе, обнял ее за плечи.
Вот, теперь она прошита, сразу нашел ее слабую сторону. Она помнит сестру. Боль как заноза в сердце — гноится, а никто не догадывается, что нужно вытащить.
— Что ты помнишь?
— Помню, как мама предала нас, разделив. Диану забрал папа, увез в далекую снежную Россию. А я осталась одна, совсем одна. Понимаешь?
Рыдания не прекращались. Я сел на краешек кровати рядом с Алисой и приобнял ее за худенькие содрогающиеся плечи.
Через мгновение забылся, что держу в руках не Диану! Наклонился и потерся щекой о здоровую щеку девчонки.
Ее запах попал в ноздри, и тут же впитался мне в кожу. Малина.
С моих губ сорвался полустон.
— Прости, — извинился, отстраняясь.
— Ничего, — всхлипнула Алиска, добавив, — только ты небритый.
Мой мозг был задурманен Дианкой настолько, что я перепутал близняшек. Жуткий горячий стыд поглощал меня.
— После того дня мой мир изменился. Он стал черным. Я больше не доверяла маме, говорила ей, что не люблю ее! Она просила прощение каждый вечер, но я стала беспощадной, черствой как она.
Алисино признание вывернуло мне наизнанку душу, заставляя вернуться в собственное тяжелое детство.
Душевная боль отрезвляла.
Безумие под именем «болен-Дианой» отступало, освобождая место для здравого рассудка.
— В тринадцать я уже сбегала из дома, только чтобы не видеть маминого красивого ухоженного лица, завела друзей в сети, с ними мне было комфортно. Тогда-то в одной Игре я познакомилась с братьями Запасными из Москвы.
— Они там играли? РПГ?
Алиса громко рассмеялась и тут же схватилась за область, где располагались два сломанных ребра.
— Типа того, у них там бизнес.
Девушка явно не желала объяснять внутреннюю кухню Игры.
— Ладно, что дальше?
Два года назад умерла бабушка на Урале, и мама засобиралась за большим наследством.
— Что за наследство?
— Шкатулка с изумрудами, — тихо прошептала Алиска, будто нас кто мог подслушать.
Я вздрогнул, вспомнив камень на Дианкиной шее, подаренный отцом.
— Кошачий глаз, — просипел я.
— Ага, — серый пронзительный изучал меня.
Я уже приноровился смотреть в один глаз, и не видеть отечный фингал в половину лица.
* * *
Алиса поёжилась, будто замёрзла, снова привлекая внимание к своей персоне.
— Тебе холодно? — просто спросил я, нехотя поднимаясь из удобного кресла, сидушка которого уже приняла очертания моей филейной части.
— Да, — мотнула аккуратной головой. (Я собрал ей волосы в хвост. Точно так, как Дианка носила. Вроде, понравилось. Во всяком случае эта промолчала).
— Залезай под одеяло, — тихо попросил, накрывая девушку одеялом по грудь. — Так лучше?
— Вполне.
— Может, вернемся к разговору? Почему осталась в России? Чем занималась два года?
Алиса снова вздрогнула и примолкла. Явно соображала, что можно мне говорить, что под запретом.
— Послушай, — с нажимом произнес я. — От твоей правдивости зависит исход дела. Представь, что я твой адвокат, от меня зависит твоя дальнейшая судьба.
Алиса прикусила зубами губу, и я только сейчас заметил инкрустированный в белоснежный зуб бриллиант и великолепно сточенные клычки. Так, это уже становится интересным!
— Мама взяла меня в Россию с собой. Я ее уговорила — угрозами и шантажом.
Я и не сомневался, что разговаривать по-человечески эта девушка не умеет. Росла как волчонок, всех ненавидела.
* * *
Голова стала вмиг тяжелая, будто Алиса начинила мои мозги не словами, а свинцом. Вспомнил свое детство и путь одинокого волка. Мы оба с Алисой выбрали эту тропу жизни, и ипостась, в которой живем до сих пор. Только мне удалось спрятать свою волчью шкуру глубоко под человечью кожу, а у Алисы нет близких, чтобы помочь приспособиться к этому жестокому миру.
Элис отвергла мать, не простив за разрыв с сестрой. Я сделал свой неверный выбор: когда умерла мама, передо мной встал выбор — жить с папой — крутым московским адвокатом, которому я не был нужен или с бедной провинциальной тёткой. Я выбрал отца… Мне было десять лет, я хотел дорогие игрушки, жаждал отцовской любви…
Сжав зубы, прикрыл глаза, вспоминая адское воспитание. Едва переехал в добротный подмосковный дом папаши, как попал в золотую клетку, где меня муштровали круглосуточно, делая из пацана бессмертного солдата правосудия.
Вместо блинчиков
