Она легко скользит языком по его губам, и в этом поцелуе нежности больше, чем страсти. Но он отвечает, он берет ее губы в плен, она чувствует его руку у себя на затылке – а это значит, что снова он управляет. Не сегодня. Не сейчас. Лис мягко высвобождается. Сначала он пытается не отпустить ее, прижимает к себе, но она настойчива. И он сдается, принимает ее правила.

А она касается губами подбородка, очерчивает ими линию до самой мочки уха, целует, прикусывает… Вслушивается в то, как Вилард вздрагивает, каким неровным становится дыхание – и сама начинает дышать часто, целовать жарко.

Шея, ключицы, совершенно некстати мешающая рубашка. Лис торопливо расстегивает пуговицы, открывая горячее тело, которое хочется целовать долго, до боли, до исступления. И она целует. Посасывает темные бугорки сосков, жадно ловя тихие, сдерживаемые стоны. Спускается ниже, к животу. Проникает языком во впадину пупка, ласкает его глубоко, нежно. Еще ниже. Натыкается на шершавую линию джинсов, чувствует, как Вилард перестал дышать, и сама задыхается от предвкушения.

Быстро справляется с молнией, стягивает штаны, чуть не раня пальцы о шершавую ткань, и на мгновение останавливается в нерешительности.

Каждый их раз вместе после того, как Вилард долго и виртуозно доводил ее до сумасшествия, она ставила финальную точку в их безумии на двоих, лаская его рукой. Сначала она делала это робко и неумело, ему приходилось направлять ее руку. А потом – все увереннее и увереннее. У них было не так уж много времени – пока Лис не провалится в сон, опустошенная, чтобы восстановиться.

Но сейчас времени хватало. Она мягко обхватила головку губами, коснулась языком, пробуя на вкус. Получила в награду протяжный хриплый стон, от которого ее накрыло душной волной. Одно целое. Они одно целое. Она словно чувствует его наслаждение, оно впитывается в кожу и жарко разливается по телу.

Она быстро находит нужный ритм – и удовольствие становятся острее, а сводящие ее с ума стоны – громче. Она откуда-то знает, что еще немного – и они дойдут до самой вершины, и это будет так сильно, так невыносимо сладко и терпко.

– Погоди, – хриплый полустон-полувыдох, и на затылок ложится горячая рука. – Стой…

Он останавливает ее, вырывает ее из этого вихря, и она не сразу понимает, что случилось, почему все закончилось. Ему не нравится? Не может быть…Он подтягивает ее к себе прижимает, вдавливает в себя, целует мокрые губы, шепчет: «Сначала ты», подхватывает на руки и уносит в темноту спальни.

День помолвки для Лис начался ранним утром. Она подскочила с кровати ни свет ни заря, как просыпалась когда-то в детстве перед новогодним утренником – без будильников и прочих приспособлений, с тревожным и радостным ощущением праздника. Но тогда все было понятно. Подарки, веселье и чудеса – найдите хоть одного ребенка, который это не любит! А чему она радуется сейчас? Или это впитанная с детства, выросшая из девочковых сказок мечта о бале и прекрасном принце…

А что она теряет? Почему бы и не притвориться на один день, что это все по-настоящему? Бал – вот он, принц… ну пусть не принц, но маг – в наличии, и бороться за его симпатию с сотней-другой претенденток нет никакой необходимости. Что толку страдать о том, чему не случиться, если можно просто наслаждаться сегодняшним днем. К тому же он обещает быть весьма любопытным.

Гости уже съезжались, и когда-то тихий замок превратился в весьма шумное место. Берта залетела в комнату Лис буквально на несколько минут. Поставила на стол блюдо с овощами и сыром и остывший чай, всплеснула руками и со словами: «Столько дел, столько дел!» растворилась в воздухе.

Лис наскоро перекусила. Хорошо всё-таки, что Виларду досталась невеста, которая по утрам сама себе делает чай и даже в состоянии сотворить бутерброд. Будь на её месте какая-нибудь породистая потомственная ведьма, сжила бы со свету за такое пренебрежение и незадачливого жениха, и избалованную прислугу.

Позавтракав, Лис пошла натягивать на себя простенькое синее домашнее платье. На то чтобы влезть в него и не запутаться в рюшах ушло минут двадцать. Простенькое! Домашнее! Она чувствовала себя кремовым пирожным. Но Вилард предупредил: в джинсах и майке в коридорах замка не появляться, и на все возражения Лис, что вообще-то на дворе двадцать первый век, он безапелляционно заявлял:

– Это у тебя двадцать первый, а у ископаемых вроде наших гостей что бы ни было на дворе, в душе всегда восемнадцатый, и это в лучшем случае.

Лис не оставляла попыток отвертеться от новой домашней униформы:

– В конце концов, мне необязательно им всем понравиться? Ну не запретят же они тебе на мне жениться? А даже если и запретят…

«Всё равно этого никто не планирует» – это уже про себя, не вслух, не для него.

– Не запретят, – согласился Вилард, – а вот задрав нос покинуть недостойное мероприятие очень даже могут. А это, как ты понимаешь, не в наших интересах. Нам нужна толпа побольше и поразношёрстнее.

Лис оглядела себя в зеркало. Волосы уложены в аккуратную, но высокую причёску. Платье сидит идеально. На лице лёгкий макияж: ровно столько, чтобы не выглядеть неухоженной замарашкой, но чтобы при этом даже самый строгий критик не заподозрил ее в вульгарности. Она собралась силами и вышла в коридор.

Никогда ещё в этом тихом местечке она не видела столько народу. И какого народу!

Вот приоткрывается дверь и из щели высовывается тёмный крючковатый нос.

– Кто-нибудь! Сделайте что-нибудь с этими шторами! Там через щёлочку проникает солнечный свет! Вы хотите меня угробить?

Возле двери тут же материализуется Берта.

– Одну минуточку, сейчас всё исправим! – сияя улыбкой, заявляет она и исчезает в комнате

– Вот здесь, смотрите! – раздается из-за двери недовольный скрипучий голос

Лис движется дальше, поворачивает за угол и чуть не сталкивается с тремя красотками в весьма откровенных нарядах.

Она улыбается и приветливо здоровается, а в глубине души надеется, что никто из тех чопорных «ископаемых», которыми пугал её Вилард, их не увидит.

Она уже почти добралась до библиотеки. И тут дорогу ей преградил огромный косматый кот. Лис вскрикнула. Животинка была действительно крупновата, размером с хорошего сенбернара. Но это не был ни тигр, ни пума, ни ещё какая дикая тварь из семейства кошачьих. Серый, толстый, полосатый, вальяжный. Казалось, он только-только спрыгнул с дивана. Хотя каким должен был быть диван, чтобы выдержать такого питомца, она не представляла.

Как хозяйка замка должна приветствовать кота? Этого ей никто не рассказывал! Сказать кис-кис? Покормить молоком? И вообще, он потерял хозяина, или это существо вполне разумно? Пока Лис решала, не почесть ли ей славного котейку за ухом, тот крутанулся вокруг себя, и перед нею предстал импозантный мужчинка с весьма примечательным животиком и длинными усищами. Он приподнял шляпу, что-то мурлыкнул и пропал за поворотом. Уф! Хорошо, что не успела полезть к нему с нежностями. То-то конфуз бы вышел!