Хотя, если честно, я пока ничего не понимал. У противоположной стены стояла небольшая конторка, за которой сидела миловидная барышня.

— Андрей Антонович! — улыбнулась она. — Вы уже вернулись? Сейчас доложу!

Она встала, демонстрируя изящную фигурку с удивительно большой грудью, и вышла в дверь позади себя.

— У вас работают девушки? — удивился я.

— Да, — кивнул Хазаринов. — Мы тут без предубеждений. И знаете — они прекрасно справляются, причем за небольшую плату. А главное — от клиентов нет отбоя.

Вероятно, кабинет Уралова находился неподалеку, потому что девушка скоро вернулась.

— Карп Семенович просит вас, — сказала она. — Прошу за мной.

Я послушно пошел следом, стараясь не пялиться слишком уж откровенно на ее удивительно подвижную филейную часть, которую юбка не скрывала, а скорее подчеркивала. Понятно, что дорогу я не запомнил, а очнулся только у резной деревянной двери, изображавшей какой-то северный пейзаж. Вероятно, что-то уральское. Девушка налегла на ручку, отчего ее тело напряглось. И не только оно, кажется. Тяжелая дверь открылась, и передо мной, как в вертикальной раме, представился роскошный ковер на полу, огромный стол с письменным прибором из малахита, портрет е.и.в. Николая Александровича, виденный мной в прежнем обиталище этой шайки, и непосредственно сам Карп Семенович Уралов в прекрасном костюме, сидевший в покойном кресле.

— Эффектно? — крикнул мне Уралов из глубины своего кабинета.

Я вошел, увидел огромные окна, занавешенные светлыми шелковыми портьерами, диван, камин, в котором могла бы жить небольшая семья, и отдельно стоявший круглый стол с кожаными креслами.

— Садитесь туда, — сказал Уралов. — Нинель, принеси нам чаю. Или хотите что покрепче?

— Ничего от вас не хочу, — ответил я, погружаясь в кресло и прикидывая, как же я отсюда буду вставать?

— Вы прямо как граф Монте-Кристо, — сказал Карп Семенович, вставая и выходя из-за стола, — читали?

— Вы имеете в виду, что он следовал обычаю — ничего не есть и не пить в доме врага? — спросил я. — Совершенно точно.

Уралов сел в кресло напротив меня и, прищурившись, стал разглядывать.

— Однако странное вступление для человека, пришедшего наниматься на работу.

— Я не наниматься к вам пришел, Красильников, — сказал я решительно. — Мне нужна информация. И я готов за нее заплатить в разумных пределах, конечно.

— Во-первых, — ответил Карп Семенович, — забудьте фамилию Красильников. Еще раз упомянете ее и — все, мы с вами распрощаемся навсегда. А вам сейчас, как я понимаю, это будет некстати. Во-вторых, мне очень жаль, что вы так и не пришли к разумному и очень… очень выгодному решению сотрудничать с нами. Тем более посмотрев, как мы тут обустроились.

— В-третьих, — перебил я его, — уверен, что вы по-прежнему занимаетесь такими вещами, которыми я брезгую.

— Это вы зря, Владимир Алексеевич. — Уралов откинулся на спинку кресла и выставил вперед свою шкиперскую бородку. — Мы теперь — птицы очень большого полета. Вернее, я — птица большого полета. Остальные — это мои крылья, лапы, хвост и даже клюв. Не хотите стать клювом — пожалуйста. И без вас есть кому клевать. Но вы были бы прекрасным крылом. Мощным, так сказать, полностью оперенным! — Он вдруг захихикал, замолчав только, когда вошла давешняя девушка с подносом, на котором стоял чайник, блюдце с вареньем и две фарфоровые чашки.

— Прошу. — Она поставила поднос на стол и посмотрела на Уралова.

— Нравится? — спросил тот, указывая на девушку пальцем.

Я сцепил руки на животе и посмотрел в окно.

— Хотите, я прикажу ей раздеться? Прямо здесь? Просто так, для вашего удовольствия? — спросил Уралов.

— Нет, — ответил я.

— Зря! У Нинели чудесная фигурка и никаких предубеждений. Правда, девочка?

— Как прикажете, Карп Семенович.

— Не стоит, — ответил я. — Лучше расскажите, как это вам удалось так устроиться?

Уралов взмахом руки отослал девушку и разлил чай по чашкам.

— Все просто, Владимир Алексеевич. На прежнем месте мне удалось составить небольшой капитал…

— Шантажом, — вставил я.

— Называйте как хотите. Потом я присмотрел это совершенно прогорающее заведение с очень подходящим названием и купил его. Конечно, пришлось кое-что подремонтировать, полностью сменить персонал, зато теперь я — единоличный владелец страховой компании!

— И кого же вы страхуете? Мошенников? — спросил я.

Уралов аккуратно поднес к губам чашку и сделал незаметный глоток.

— Нет. Мы страхуем страховщиков. И мы оказываем услуги банкам. А попросту говоря, мы по-прежнему торгуем информацией, только продаем ее не громилам и ворам, а самым сливкам общества. Чистая коммерция! Хочет, например, некий господин А взять крупный кредит в банке Б. Руководство банка посылает к нам курьера — есть ли у нас информация по этому господину? Вернет ли он деньги? А мы в банк отправляем папочку, в которой — анализ состояния дел господина А, из которого ясно видно, что кредит он возьмет, но не отдаст, потому как ту же самую операцию он уже проводил с банками Сызрани, Полоцка и Екатеринослава.

— И у вас есть информация на каждого? — недоверчиво спросил я. — Это совершенно невозможно!

— О, конечно, — согласился Уралов. — Вас не обмануть, Владимир Алексеевич. Нет, у нас нет информации на всех. Но мы можем добыть ее в других банках или страховых обществах. Тех, которым также оказываем услуги. Взаимообразно, так сказать, услуга за услугу.

Я вздохнул. До последнего момента у меня еще была надежда, что я обратился не по адресу, что можно будет просто встать и уйти.

— Что ж, — сказал я. — Мне тоже нужна информация такого характера.

— Собираете материал для статьи?

Я кивнул.

— Забавно, — сказал Уралов. — И кто вас интересует?

— Некто Матвей Петрович Патрикеев, спичечный фабрикант. Егор Львович Чепурнин, владелец ткацкой мануфактуры в Иваново-Вознесенске. И московский аптекарь Павел Иванович Горн. У него заведение на Ильинке.

Уралов выудил из внутреннего кармана крохотную записную книжку в золотом переплете, отстегнул прикрепленный к ней карандаш и быстро записал данные мной имена.

— Как скоро?

— Как можно быстрее. Сколько это будет стоить?

Уралов медленно закрыл блокнот, щелкнув замочком.

— Как интересно, — сказал он медленно. — Сдается мне, Владимир Алексеевич, вы работаете по делу отравленного коннозаводчика Столярова.

— Откуда вы это взяли? — осторожно спросил я.

— Ну! Я же вам еще год назад говорил — мы внимательно читаем газеты.

— И вас это заинтересовало?