— Ты видел то же, что и я. Что я должен тебе сказать?

— Не была ли она пьяна?

«Она»? Джоанна похолодела.

— Грифф, ты же понимаешь, ее нашли в воде. Она настолько вымокла, что, выпей она до этого хоть галлон, запаха все равно бы не осталось. Я не могу ответить без лабораторных анализов.

— От чего она умерла?

Врач снова посмотрел на Джоанну и сухо сказал:

— От падения с такой высоты — если только потом я не найду чего-нибудь неожиданного, что маловероятно. Господи, Грифф, она летела с высоты сто тридцать футов!

— Ее столкнули? — спросил Гриффин почти равнодушно.

— Не знаю, — ответил врач. — Даже если и так, будет трудно это доказать. Но я посмотрю, может, удастся что-нибудь обнаружить.

— Спасибо, док.

Высокий мужчина прощально поднял руку и снова направился к краю обрыва, где спасатели в очередной раз поднимали трос.

— Гриффин, кто это? — спросила Джоанна.

— Сначала я подумал, что это вы, — ответил он тем же лишенным выражения голосом и чуть сильнее стиснул ее руку. — Но это оказалась Амбер Уэйд.

Джоанна потрясенно оглянулась на обрыв — в этот самый момент наверх вытащили спасательную корзину с телом. Тело было завернуто в ярко-оранжевое одеяло, из-под которого выбилась только одна прядь длинных светлых волос.

— Ты шутишь? — Кейн усмехнулся. Гриффин вздохнул, произнося в ответ привычную фразу:

— Такова моя работа, Кейн, — задавать вопросы.

Взглянув на Холли, сидевшую рядом за столиком на веранде «Гостиницы», Кейн вновь перевел глаза на шерифа, который расположился напротив.

— Ты спрашиваешь, не я ли столкнул с обрыва этого ребенка?

— Не преувеличивай. Я спрашиваю, где ты был вчера с одиннадцати вечера и до сегодняшнего утра, часов до семи, — повторил Гриффин. — Послушай, всем известно, что она за тобой бегала как собачонка. Ее отец сказал, что она, вероятно, улизнула после того, как родители пожелали ей спокойной ночи, убедившись, что она уже в постели. У ее комнаты, к сожалению, имелся отдельный выход прямо на веранду, — вероятно, она им и воспользовалась.

— Она не приходила ко мне, — мрачно сказал Кейн. — Ни в прошлую ночь, ни в какую другую. Ради бога, Грифф, неужели ты серьезно думаешь, что я флиртовал с бедняжкой? И что, договорившись с ней о встрече, — позволь тебе напомнить, вчера лило как из ведра, — убил ее?

— Где ты был, Кейн? — настаивал шериф.

— Я был дома. — Тон художника был весьма резок. — В своем коттедже. Всю ночь.

— Один?

— Да, один, черт побери!

Холли подалась вперед.

— Грифф, это точно несчастный случай?

Он посмотрел на нее и отрицательно покачал головой.

— Не думаю. Если бы она просто сорвалась, то летела бы прямо вниз, а мы нашли тело так далеко, что, очевидно, ее толкнули, и с немалой силой.

— Может быть, она прыгнула?

— И такая возможность существует. Увы, подростки сплошь и рядом кончают жизнь самоубийством. — Он перевел суровый взгляд на Кейна. — Но я должен проработать все возможности. Решить все мыслимые и немыслимые уравнения. И одна из версий — та, что кто-то ее столкнул.

— Это не я, — раздельно произнес Кейн. Холли покачала головой.

— Грифф, и не думай, пожалуйста, что Кейн смертельно обидел Амбер. Она, конечно, страдала. Но это было просто обычное подростковое увлечение, мы все проходили в свое время через что-то подобное. К тому же, даже если относиться к этому серьезно — а никому и в голову не приходило, — она все равно уехала бы с родителями на следующей неделе.

— Холли, я не утверждаю, что кто-то хладнокровно планировал ее убийство, — сказал Гриффин. — Ее могли убить случайно, в состоянии аффекта.

Кейн напрягся, его живые зеленые глаза уперлись в шерифа, а голос стал очень тихим.

— Теперь я понял тебя, Грифф. Однажды, на одной из выставок, я вышел из себя и крепко приложил одного парня — он вел себя как свинья. И с тех пор на мне клеймо — считается, что я легко теряю контроль над собой.

— Кейн, его пришлось увезти в больницу, — так же тихо напомнил Гриффин.

— Падая, он ударился головой об угол стола. Гриффин кивнул.

— Я знаю. И, представь себе, не думаю, что ты выходишь из себя легче, чем, к примеру, я. Но поставь себя на мое место. Весь отель и половина Клиффсайда знали, что Амбер в тебя по уши влюблена, потому что она это всячески демонстрировала. Только что на шее у тебя не висла, собрав побольше народу. Где бы ты ни появился, она немедленно оказывалась рядом. Флиртовал ты с ней или нет, отвечал ты ей или нет — она вполне могла стать серьезной проблемой. И я должен учитывать это.

— Ладно, — сказал Кейн. — Но учти также и то, что я не считал происходящее проблемой. Для меня она была просто ребенком в переходном возрасте. И дело было только за тем, чтобы не оставаться с ней наедине и вообще по возможности ее избегать. А это, согласись, нетрудно. Спроси Джоанну, если не веришь, — она однажды очень помогла мне — кажется, в пятницу, — когда Амбер заявилась ко мне в коттедж.

— А Джоанна что делала у тебя в коттедже? — не сдержался Гриффин.

В зеленых глазах Кейна вдруг мелькнули искорки смеха.

— Хочешь, нарисую тебе сердце на рукаве, чтобы все видели?

— Кейн, отвечай на вопрос.

— Она, скорее всего, просто гуляла и увидела, как я работаю — я писал на улице. И была настолько любезна, что дошла с нами до самой «Гостиницы», спасая меня от напористости Амбер.

— А мне послышалось, что Амбер никогда не приходила к тебе, — сказал Гриффин.

Кейн не обиделся на это обвинение, все еще посмеиваясь про себя.

— Я имел в виду, что никогда не назначал ей свиданий где бы то ни было, тем более у себя дома. В пятницу она явилась без приглашения — уже во второй раз; в первый раз я спрятался в доме и не открыл ей дверь.

Гриффин кивнул и поднялся на ноги. Он был недоволен собой. И беседу закончил не потому, что не имел больше вопросов или был удовлетворен весьма небрежными ответами Кейна, нет, ему просто стало не по себе под проницательным взглядом художника. Сердце на рукаве! Вот сукин сын!

— Грифф, — чуть помявшись, осторожно сказала Холли, — позавчера я увидела Джоанну со спины и приняла ее за Амбер.

Гриффин не удивился. Когда он увидел на острых камнях разбитое тело с разбросанными светлыми волосами…

— Это добавляет неизвестных в твои уравнения? — спросил Кейн.

— Да, — сказал Гриффин, все больше ощущая собственную неуверенность. Не добавляет, черт возьми, совсем не добавляет — а просто в корне меняет дело! — Если кто-то из вас вспомнит что-нибудь важное, дайте мне знать.