семьёй собираемся переехать в Пруссию. Ситуация в Империи стала для нас весьма неблагоприятной, — осторожно подбирал слова Валерий. — Я помнил о вашем обещании и надеялся, что вы сможете помочь нам с обустройством.

На другом конце провода воцарилась напряжённая пауза. Затем Людвиг заговорил холодно и отчуждённо:

— Боюсь, я не смогу помочь вам, господин Добрынин. В Пруссии вы вообще не можете на помощь рассчитывать!

— Но… Почему? Мы же договаривались, — Валерий опешил. — Я помогал вам тогда, и вы обещали…

— В Пруссии нет места для вашего Рода, — перебил его герцог. — Особенно после того, что произошло.

— Что вы имеете в виду? — Валерий почувствовал, как сердце сжимается от предчувствия беды.

— Ваш сын, Добрыня, несколько часов назад отправил моего сына, Альфреда, в кому. Он находится между жизнью и смертью, — Людвиг вздохнул, и в его голосе звучала горечь.

Валерий почувствовал, как вокруг него начинает закручиваться мир, и кожа побледнела.

— Это… Это невозможно. Добрыня сейчас в академии, в столице. Он не может быть в Пруссии, — слова вылетели из его уст, словно чужие.

— У вас есть доказательства? — язвительно спросил герцог. — Может, мне прислать фотографии, чтобы вы убедились?

— Пожалуйста, — прошептал Валерий, чувствуя, как дрожат его руки.

Через несколько мгновений на его телефоне появилось сообщение. Валерий открыл его и увидел фотографию: его сын, облачённый в элегантный костюм, танцует на великолепном балу с очаровательной девушкой. Свет люстр играл в их глазах, а улыбка Добрыни казалась слегка насмешливой.

— Вы видите? — продолжил герцог Людвиг. — Ваш сын присутствовал на балу.

— Это какое-то недоразумение. Возможно, это кто-то похожий… — Валерий пытался собрать мысли, чувствуя, как тревога охватывает его.

— Вы считайте меня глупцом, Добрынин? — резко ответил Людвиг. — Я знаю, кого видел на балу. И теперь мой сын может умереть из-за вашего Рода.

— Позвольте мне разобраться в этом, — ответил Валерий, стараясь сохранять спокойствие. — Я обещаю, что выясню правду.

— Правда уже известна, — перебил его герцог. — И она не в вашу пользу. Советую вам никогда не появляться в Пруссии, — связь внезапно оборвалась, оставив Валерия в глубоком шоке. Он прислонился к стене, пытаясь осознать услышанное, чувствуя, как мир вокруг него начинает рушиться.

* * *

Дарья позже вошла в комнату и, заметив бледность на лице мужа, спросила:

— Валера, что случилось? Ты выглядишь так, словно увидел привидение.

— Дорогая, ты уверена, что точно Добрыню от меня родила? Скажи честно? Я пойму, правда. Не может этот глупец быть от меня… В общем, всё гораздо хуже, чем мы думали, — он поднял на неё растерянные глаза.

— Милый, если ты ещё раз скажешь что-то подобное в мой адрес, я переломаю тебе все ребра за такую клевету, — Дарья старалась сдерживаться из последних сил и не использовать ненормативную лексику. — Расскажи лучше, в чём дело, — она уселась рядом.

— Людвиг решил сыграть в неприкасаемых, — начал Валерий с тяжёлым видом. — Говорит, что наш сын отправил его сына в кому. Ну разве это не абсурд? Вместо ответа он выдал нам фото Добрыни, танцующего на прусском балу с какой-то барышней. — Валерий налил себе рюмку коньяка и сделал внушительный глоток. — Мы влипли по самые уши! — он драматично развёл руками.

— Да брось, дорогой! Наш Добрыня — это ты сам в миниатюре! Лучше гордись им! — улыбнулась Дарья, подбадривая мужа.

— Погоди, но к чему все эти восторги? — Валерий затянулся сигаретой. — Ты видишь, в каком мы дерьме? Людвиг уже готов нас закопать!

— Ну как же! Ты, как всегда, найдешь выход из этой ситуации. Я верю в тебя! Ну а Добрыня… Он просто учится у лучшего! — Дарья хитро подмигнула мужу. — Кстати, раз уж мы затронули тему твоих талантов… Детей дома нет, так что сейчас самое время устроить романтический вечер и расслабиться.

— Дорогая, что ты несёшь? Ты хоть представляешь, в каком мы сейчас водовороте? — Валерий был сбитым с толку.

— А что тут такого? Секс — лучшее лекарство от всех бед! — Дарья говорила легко, словно обсуждала меню на неделю. — Ладно, хватит слов. Пойдём-ка лучше в спальню.

Валерий тяжело вздохнул, сунул сигарету в уголок рта и неуклюже поплёлся за своей озорной супругой.

Глава 11

Приватная бильярдная за массивными дубовыми дверями напоминала храм роскоши. Мягкий свет хрустальных люстр отражался от лепного потолка, придавая помещению особую атмосферу. Официант медленно разливал вино по бокалам, а стены украшали пейзажи и натюрморты.

В центре комнаты, облокотившись на резной бильярдный стол с зелёным сукном, сидел Валерий Добрынин. Холодный взгляд и идеально сшитый тёмно-синий костюм подчёркивали его уверенность и статус.

Рядом, в изящном кресле с высокой спинкой, сидела его жена Дарья — синеглазая красавица. Платье глубокого изумрудного оттенка подчёркивало её тонкую талию и изящные плечи.

Именно она привела мужа в любимую бильярдную, надеясь, что он хоть немного успокоится и отдохнёт. Её волновало, что он почти перестал есть и спать.

Валерий потёр виски, пытаясь унять мигрень.

— Ну вот, дорогая, — начал он с раздражением и усталостью в голосе, — мои источники подтвердили информацию. Наш сынок действительно крутится вокруг австрийской маркизы Виктории фон Адель.

Дарья приподняла бровь, отпивая глоток вина из хрустального бокала.

— Виктории? — протянула она с улыбкой. — Той самой, из-за которой половина молодых аристократов в академии забывают свои фамилии? Ну, по крайней мере, у нашего сына отличный вкус, хоть и чувство времени подводит.

— И что ещё хуже, — продолжил Валерий, игнорируя сарказм жены, — они сейчас гостят в Пруссии. А эта дуэль, по слухам, действительно произошла из-за неё.

— Ах, Пруссия… Место, где люди чаще устраивают дуэли, чем здороваются, — вздохнула Дарья, отставляя бокал. — Но что ты хотел? Молодость, гормоны, жажда приключений — гремучая смесь.

— Это больше, чем юношеская шалость, — нахмурился Валерий. — Добрыня мешает нашим делам. Пока я пытаюсь спасти нас и обеспечить стабильность, он устраивает спектакли в стиле дешёвых оперетт.

— Может, это его способ привлечь наше внимание? — предположила Дарья, слегка улыбнувшись. — Дети иногда ведут себя иррационально, чтобы доказать свою независимость.

— Независимость? — Валерий едва не рассмеялся. — Он портит наши отношения с нужными