— Решил, что ты в ней нуждаешься. Я главным образом хотел отрубить хвост, который пришил тебе Рэндольф. Понимал, что ты их засек, но не хотел давать им ни одного шанса. Кто был в такси?

— Парочка киллеров, полковник. Они тоже не хотели давать мне шансов. Что Рэндольф говорил по этому поводу?

Чарли пожал плечами, его обветренное лицо оставалось невозмутимым.

— Он ничего не мог поделать, но, само собой, бесился ужасно. Увидев такси, я сразу понял, что к чему, и убрал его с дороги. Ты просто счастливчик, Тайгер.

— Тебе стоило бы участвовать в этой операции. Такси было украдено?

— За два часа до этого. Таксист зашел перекусить, они угнали машину с того места, где он ее припарковал. Отловить в Нью-Йорке угнанное такси непросто, так что они ни о чем не беспокоились. Они хотели блокировать тебя и взять Рондину, но ты держался о'кей.

Я порылся в кармане и достал фото, которое мне дал Эрни.

— Это парень, который сидел в такси на заднем сиденье. Фото переснято и отретушировано с оригинала, обнаруженного в архиве наци. Крутой тип. Его зовут Спаад Хело.

Откинувшись в кресле, он долго смотрел на меня, потом сказал:

— Это упростит отношения с Рэндольфом. Служба безопасности ищет его долгие годы. Ты это знаешь?

— Угу.

— Его раньше не опознавали визуально.

— Те времена прошли.

— Как тебе удалось?

— Секрет фирмы. Пока остановимся на этом, полковник. Что случилось после того, как вы прижали такси?

— Оба смылись, это было нетрудно. Там рядом вход в метро, они в него нырнули. На платформе полно народу, поезда идут один за другим по расписанию, я не мог их застукать. Коп едва не задержал меня за попытку вызвать аварию. Ушло немало времени, чтобы утихомирить его.

— Следите за Спаадом. Он в городе. Это он убил того таможенника, которого приписывают мне.

— Это не таможенник.

— Что?!

— Я видел рапорт. Тело не опознано.

Мне пришла в голову мысль, от которой стало пусто под сердцем.

— Ты мог бы прислать мне снимок тела этого парня? Достаточно даже головы с близкого расстояния.

— Само собой. Куда послать?

— В «Стэнтон-бар» на Бродвее, пусть оставят у Рона.

— Думаешь что-то раскопать насчет него?

— Возможно. Хочу кое-кому его показать. Если что-то откроется, сообщу тебе. Сделай одолжение, поддержи меня. Нужна верная рука и меткое оружие. Если кто-то из наших людей выйдет из строя, обращусь к тебе.

Глаза его были полузакрыты, пока он слушал меня, и я знал, что он вернулся сквозь время и пространство в прошлое, на годы и годы назад, и он видит во мне то же, что я в нем. Наконец он кивнул, наклонился и похлопал меня по руке:

— Ты достаточно взрослый, чтобы принимать советы?

— Слушаю.

— Оставь Мартина Грейди. Выйди из дела. Хорошо, что у тебя была работа, которую надо делать, и были для этого силы. Хорошо, что ты был один и полон ненависти, но ты изменился, Тайгер. У тебя есть женщина, ты теперь не один.

— Но работу по-прежнему надо делать.

— Пусть ее делают другие. Те, кто одинок и умеет ненавидеть, как ненавидел ты. Они молоды, сильны и обладают всеми способностями, какими обладали мы с тобой. Они достаточно тренированны, опытны и удачливы, они могут заменить нас без особых хлопот.

— Невозможно бросить старые привычки, полковник.

— Если ты их не бросишь, они бросят тебя. Рано или поздно ты станешь думать о Рондине, в то время как тебе надо будет думать совсем о другом, и ты погибнешь. Или погибнет кто-то еще. Я знал такие случаи, знал и ты. Уйди, пока не поздно. Для таких, как ты, всегда найдется место в гражданском мире.

— Не для таких, как я, полковник. Места мне не найдется. Я навсегда останусь в списке "А", за мной всегда будут следить, нравится мне это или нет. Я не смогу перейти ни в одно из ваших агентств из-за таких людей, как Рэндольф. Они не забудут моего прошлого и постараются меня уничтожить. Чтобы оставаться в живых, я должен действовать. Как и ты, друг. Это нечто, чего я не в силах вытравить. В голове у меня имена, места и лица людей, которых я когда-то встречу и распознаю в них врагов, подлежащих уничтожению.

Он не сводил с меня глаз, полных сожаления:

— Ты же собирался уйти до того, как все это началось.

— Так я говорил.

— Но в душе ты так не считал?

— О'кей, я не намерен дурачить тебя или себя. Я написал бы заявление и ушел вместе с Рондиной. Некоторое время мы были бы счастливы, но потом я бы ощутил этот зов, или меня позвали бы, или нашлось бы что-то в еще не закрытом деле — и все рухнуло бы.

— Она этого не примет, ты ведь понимаешь.

— Тогда все будет кончено. Она или примет меня таким, какой я есть, или уйдет. Старый солдат слишком долго служил.

— Мне жаль тебя, Тайгер.

Я невольно улыбнулся ему:

— Мне самому случалось себя жалеть. Но так для меня лучше. Теперь я это ясно понял. — Я ткнул его указательным пальцем, точь-в-точь как это обычно делал он. — Ты, видишь ли, не самый лучший советчик.

— Я, по крайней мере, одинок.

— Ты играешь словами, старина. Ищешь оправдания для себя. Ты очень хотел бы стать на десять лет моложе и быть таким же крепким, как тогда. Ты просто не можешь остаться без дела. В следующий раз, когда тебе придется разрядить в кого-то пистолет, ты и не вспомнишь речь, которую только что произнес.

— Надеюсь, и ты тоже.

— Привычки невозможно преодолеть, — подхватил я, обменялся с полковником рукопожатием и вышел.

Я мог бы многое сказать полковнику, но в чем же состоял истинный ответ? Я должен был сказать Рондине все и знал, что произойдет. Я видел выражение ее глаз и почти слышал ее слова. Мы оба сделали что могли, и этого было достаточно. Мы должны взять у времени то, что оно даст нам, пока еще не поздно. Она, словно эхо, вернет мне мысли Чарли, но ответа на них нет.

Может, кому-то и выпадала удача... а кому-то не повезло. Я искал выхода, настоящего выхода из положения, и не мог его найти, потому что я немного лучше и немного поворотливее, чем другие.

Вот так.

Однажды я зайду в тупик — и все будет кончено. Отвращение и ненависть исчезнут в один миг, и не о чем станет больше думать, только о смерти. А может быть, и хуже. Я просто буду жить без Рондины, как жил все послевоенные годы.

Найдутся ли у меня силы потерять ее дважды?

Стоит ли игра свеч?..