— А ты думал, Жора, — подмигнул ему Гвоздь. — У меня две сонаты, три кантаты и четыре рок-оперетты.

— Я фигею, — сказала Чижикова.

А Кипятков предложил:

— Товарищ майор, а давайте в Юлин внутренний мир отряд спецназа погрузим. Пусть они с Вальтером разберутся.

— К сожалению, во внутренний мир Юли может погрузиться одна лишь Юля.

— И что я там должна сделать? — спросила Чижикова.

— Задача у тебя простая. Найти Вальтера и нейтрализовать его.

— Убить, что ли?

— Нет, убить эту тварь невозможно. Она же не из плоти и крови. Ее можно только крестом шандарахнуть.

— Каким крестом?

— Вот этим. — Гвоздь достал из своей дорожной сумки православный крест с прорезиненной ручкой и с гордостью объявил: — Мое последнее изобретение — электрический крест!.. Вырубает любую инфернальную нечисть как минимум лет на триста. Держи, Юль.

Чижикова осторожненько взяла крест. И невольно представила, как она один на один сражается с выходцем из ада.

А Гвоздь с пафосом произнес:

— Я не люблю громких слов, Юля, но от твоей победы зависит будущее всего человечества…

— Неужели все так серьезно, товарищ майор?

— Более чем, Жора. У меня ведь тоже, как и у Налимова, чутье имеется — только не морское, а сухопутное. Оно мне подсказывает, что Вальтер готовит гадость во всемирном масштабе.

— А мне мое чутье ничего не подсказывает, — простодушно сказала Рыжикова.

Гвоздь усмехнулся.

— У тебя его просто нет. Чутье — оно такое: либо есть, либо нет… — Майор снова взглянул на Чижикову. — Слушай внимательно, Юля, и запоминай. Выход из внутреннего мира там же, где и вход. Если ты вырубишь Вальтера — вернешься живой и невредимой и в свое тело. А если не вырубишь…

— Я его вырублю! — решительно тряхнула Чижикова головой Пыжикова.

— И имей в виду, дочка: обычно такая тварь, как Вальтер, захватив чужой внутренний мир, населяет его фантомами. Самые опасные из них — фантомы-оборотни. Увидишь фантома-оборотня, сразу уничтожай его.

— Чем уничтожать? Крестом?

— Нет, огнем. Я дам тебе огнемет.

— А как отличить фантома-оборотня от фантома-необоротня?

— Элементарно. Окликни его, и если он обернется — значит, оборотень. Уразумела?

— Так точно! — лихо козырнула Юлька. Она старалась держаться молодцом, хотя в душе отчаянно трусила.

Однако майора Гвоздя не проведешь. У него глаз — алмаз.

— Боишься? — остро глянул он на Пыжикова.

— Ни капельки, — соврала Чижикова.

— А если без понтов?

— Ну… есть немного, — призналась Юлька.

Гвоздь протянул ей какой-то белый камешек.

— На вот, лизни.

— А что это?

— Авантюрин. Он смелости прибавляет.

Чижикова лизнула. Авантрюрин оказался сладким, как сахар.

— Прибавилось смелости? — спросил майор.

Юлька вслушалась в себя.

— Да вроде прибавилось. Можно еще лизнуть?

— Хорошего понемногу. А то чересчур смелая станешь. Что тоже плохо. Когда много смелости — она переходит в безрассудство. А тебе рассудок во внутреннем мире ох как понадобится. Там все самой решать придется. Помощи ждать неоткуда. Поэтому будь начеку.

— Буду, — пообещала Юлька.

— Тогда вперед!.. Дай руку.

Чижикова протянула майору руку, думая, что Гвоздь хочет пожать ее на прощание. Но майор, вытащив фломастер, нарисовал на ладони Пыжикова крестик.

— Вот тебе еще один крест. Он отпугивает как фантомов-оборотней, так и фантомов-необортней… А теперь приготовься — начинаем погружение…

Услыхав последние слова майора, Рыжикова опять залилась слезами. Не успела она потерять любимого детектива — как уже приходилось терять любимую подругу.

— Отставить слезы! — приказал Гвоздь.

Юлькины слезы тут же высохли.

Майор достал из сумки старенький магнитофончик и включил его. Из динамика полилась странная, ни на что не похожая мелодия.

— Держи хвост морковкой, — напутствовал Гвоздь Чижикову.

— Удачи тебе, Юлюша, — козырнул Кипятков.

— Счастливо, Чижик, — шмыгнула носом Рыжикова.

— Пока-пока, — ответила им всем Юлька, добавив с напускной веселостью: — Я отправляюсь в дальний путь, но сердце с вами остается.

— Закрой глаза, Юля, — попросил Гвоздь.

Чижикова закрыла. Майор простер над ее головой руки.

— Ты погружаешься в свой внутренний мир… погружа-а-ешься… погружа-а-а-ешься… погружа-а-а-а-ешься…

И Юлька погрузилась.

Чижикова пришла в себя. То есть в свой внутренний мир. И увидела, что он ничем не отличается от внешнего мира. Здесь даже Эрмитаж был. Юлька как раз рядом с ним и стояла, на Дворцовой площади.

В общем, на первый взгляд все было как обычно. Но это только на первый… Взглянув на Александрийскую колонну, Чижикова заметила, что колонна отбрасывает… три тени. И у самой Юльки тоже оказалось три тени. Чижикова подняла голову, да так и ахнула. На синем, без единого облачка небе ярко сияли три солнца.

«Я офигеваю», — подумала про себя Чижикова. Но долго ей офигевать не пришлось. На ее плечо легла чья-то рука.

— Приветик, Чижик-Пыжик, — раздался знакомый голос.

Юлька обернулась. Позади нее стоял… Тоха. Выглядел он как мертвец, пролежавший в могиле с полмесяца.

Чижикова ка-а-к завопит, да ка-а-к припустит со всех ног.

Юлька бежала, ничего не видя перед собой от страха. А когда увидела, то поняла, что прибежала на кладбище. Ее окружали надгробные памятники. На самом ближайшем из них было написано:

«Шоколадкой» называли Юльку родители. Она посмотрела на фото умершей, и у нее екнуло сердце. Это была ее фотография. Подобного сюрприза Чижикова, прямо скажем, не ожидала.

А дальше началось ТАКО-О-Е, что не каждому следует и читать. Поэтому, детишки, если у вас слабые нервишки, лучше пропустите эту главу.

Земля зашевелилась, памятник повалился, а из могилы показалась… кукольная ручка. Потом еще одна… еще… И вот уже из земли полезли куклы с изъеденными червями кукольными личиками.

Юлька опять ка-а-к завопит, да ка-а-к припустит. А куклы, все сплошь в белых саванах, кинулись за ней в погоню. Со стороны казалось, будто Чижикову преследует целое полчище белых крыс.