Наташа поглядела на меня, как на полную идиотку, и сказала, что у лорда великолепная коллекция фламандцев и неплохое собрание английских пейзажистов.

– И все же, – как истинная патриотка родимого захолустья, настойчиво кудахтала я, – наша галерея тоже славится…

– Рада за вас, – чтобы отвязаться от меня, сухо проговорила Наталья. – Надеюсь, мистер Гримсби успел вашу галерею посетить.

Я округлила глаза:

– Он был в нашем городе раньше?

– Нет. Он приехал за сутки до нашего прибытия и, надеюсь, многое успел.

Чудно. Мне даже практически не потребовалось задавать конкретно-наводящие вопросы. Наташа все выложила сама.

Но, помня наставления штандартенфюрера Штирлица – из разговора запоминаются первая и последняя фразы, – я резво сменила тему на качество погоды и ресторанного меню, посетовала на редких комаров и добавила:

– Сходите сегодня в кино, Наташа. «Дневной дозор» – новое русское кино мирового уровня…

Потом подхватила заскучавшего Туполева под ручку и поволокла его вдоль борта к носу. Волокла и думала: «А зря я, однако, мадам Марченко на обормота Тараса нацелила. Надо было что-нибудь про мистера набрехать. Он у нас, оказывается, куда как перспективный объект для пририсовывания очков и кепи». Подумала, подумала и дала себе взбучку: «Не лезь! Угомонись! Не тебе с МИ-6 соперничать! Если лорд и секретарь как-то замазаны в передаче груза, ребятишки подполковника все это давно выяснили!»

А тебе почему-то доложить забыли. Так-то вот.

Вспомнив все обиды – недоумка, тупицу и так далее, – я пообещала себе, что буду вести себя тихо, никуда не лезть и вечер проведу в мирной предсемейной обстановке. Чирикая о любви, не играя в игры и думая только об одном – о мужчине, о котором каждая девушка мечтает с детства. Этот мужчина сжимает меня в объятиях и ждет вопроса: «А когда ты мне подаришь обручальное колечко, милый?»

Но мечта большинства половозрелых девушек России подложил мне тем вечером большую свинью. Вместо того чтобы обратить внимание на то, какая я сегодня особенно нежная и послушная, он выпил две таблетки от головной боли и завалился спать. В половине одиннадцатого вечера.

Я сочувственно – голова у Туполева и в самом деле разболелась – укрыла его одеяльцем, поцеловала в щечку и поплелась на свою половину. Смотреть телевизор, читать книгу или думать про шпионов.

И как, спрашивается, после этого строить какие-то планы с этими мужчинами?!

Я тут себе страшные клятвы даю. Выполняю их.

А он – голова болит.

Так и спал бы вместе со мной! Обнял бы, прижал и не выпускал из объятий всю ночь! Я бы и уснула вместе с ним. Полежала тихонечко, как мышь, хочешь не хочешь, но – уснула бы!

Я ворчала на Туполева, рыскала по каналам спутникового телевидения и понимала, что ни телевидение, ни тем более чтение увлечь меня не в состоянии. Я уже подвела под свое очередное безумство благородную базу – не виноватая я-а-а-а, он сам уснул! – и понимала, что снова пойду в разведку. Проклинала мой неугомонный характер, вспоминала сказку о Синей Бороде и никак не находила в себе якоря.

Ну нет во мне якорей! Только любопытство и вредная особенность доводить до завершения любую задачу.

Даже смертельно опасную.

Зачем мучиться и снова ждать шести утра, если все можно сделать сейчас и быстро?

Народ массово пошел в кинотеатр. В ресторане на палубах и в барах пусто. А мне делать совершенно нечего.

Ведь все равно полезу. Это точно. Так почему бы не сейчас?..

Отгоняя от себя мысль, что очень хочется утереть нос контрразведке, что делаю я это исключительно в интересах Родины, я быстренько надела черные джинсы, черную толстовку на длинной змейке, связала волосы в тугой пучок и отправилась защищать интересы родимого государства.

Ну кто, как не мы? Кто, кроме нас?

Хорошо освещенная верхняя палуба была совсем пустынна. Народ всем колхозом следил за приключениями вампиров с английскими титрами, я сделала круг по палубе и убедилась, что, кроме трех китайцев в баре ресторана, никого нет. В баре на носу сидит Тарас Ваценко и строит куры владелице фитнес-центра Стелле, там же пьют пиво прибалт Лацис и компания продвинутых московских нефтяных брокеров.

Через огромное стекло я полюбовалась Тарасом и фитнес-леди и с некоторой грустью поразилась странному совпадению. Только этим утром я изобретала историю любви агрария с моей землячкой, как тут нате вам – сидят любезничают. (Как бы Инесса Львовна по доброте душевной с комментариями по украинскому адресу не влезла! С нее, сердобольной, станется!)

Погуляв по носу и убедившись, что ни один зритель с показа не сбежал, я развернулась на сто восемьдесят градусов и против течения – казалось, я его чувствую и трудно идти – прошагала мимо скупо освещенных окон второго бара до двери в ресторан. Дошагала и, не поворачивая, промаршировала дальше. Ноги мои поддались обратному течению и не согласились с приказом мозга. Перетрушенная душонка убедила их не повиноваться.

Еще дважды я проходила мимо застекленных дверей и все никак не решалась войти. Внутренний голос вопил: «Зачем, зачем тебе это надо?! Иди в каюту, найди по телевизору ужастик и бойся у экрана! Твое дело – сторона!»

Пустой ресторан огромной черной дырой проносился мимо, я запуталась в стремлениях и как будто понимала: стоит только мне войти в полутемный коридор, и пути назад уже не будет. Коридор всосет меня в лакированный раструб и подчинит шальному безумию.

Я остановилась на палубе, сказала себе: очнись, идиотка, хватит бегать, пора выбирать приоритеты.

Приоритетным в данный момент являлось спокойствие духа. Это я понимала четко. Стоит мне вернуться в каюту, постараться увлечься ужастиком, как через час возникнет тот же подкожный зуд и комната Синей Бороды начнет провоцировать воображение с новой силой. Эта комната, точнее, шкафчик доведет меня до исступления. К двум часам я окончательно дойду до ручки и поставлю будильник на шесть утра.

То есть обыскивать зазеркалье я буду уже на свету, с поварами за спиной. Два ряда железных банок не отпустят мое воображение. Они стали идеей фикс. И если я хотя бы не подержу их в руках, о спокойствии духа нечего и думать.

Отцепившись от якорей в виде ограды борта, я бодро отпечатала шаги до дверей ресторана, совершила два поворота и без раздумий, всеми пальцами вцепилась в намагниченное зеркальное полотно. Дверца тихонько и приятственно чавкнула, отверзлась, и я сразу вытянулась до верхней полки. Сняла первые две банки из наружной шеренги и перевернула их днищами вверх.

Из одной, той, что была в раскрытом рабочем состоянии, тут же высыпалась тонкая струйка белесого порожка. Я выругалась с душой и разбросала его по углам носком летних парусиновых тапочек. «Курица безмозглая», – похвалила себя и, подняв банку вверх, заглянула под днище.