В конце декабря 1944 года наступлением двух Украинских фронтов закончилось окружение будапештской группировки врага и освобождение почти всей территории Венгрии к востоку от Дуная. Впереди была Чехословакия.

Из письма домой 28 декабря 1944 года:

«…Коротенько о себе. Воюю. С боями прошли всю Венгрию с юга на север. И теперь наконец уже за ее пределами, на территории дружественной Чехословакии. Честное слово, ну разве думал я, что придется стать таким «заграничным путешественником»? Польша, Румыния, Венгрия, Чехословакия… Радостно, что бьем проклятых фашистов, бьем крепко, приближая день нашей победы. Но тяжело находиться так далеко от Родины. Ведь уже более полугода от окружающего населения мы не слышим ни одного русского слова. А еще больше не хочется умереть здесь и быть похороненным далеко-далеко, не в своей родной земле. Да что я, ей-богу! Простите. Конечно, о смерти я не думаю…»

Наступил Новый год. 1945-й. Сохранилось и еще одно мое письмо того времени, отправленное родным:

«…Сейчас смотрю на маленькую фотокарточку, которую вы мне прислали в новогоднем письме, и мысленно уношусь из нашей боевой обстановки к вам, в далекую Тайнинку, ищу свое возможное место среди близких и дорогих лиц на фотографии. Вспомнились детство, юность. Каким я был тогда беззаботным и как безрассудно расходовал то, чего не вижу уже пятый год!

Вам, наверное, интересно узнать, как я встретил Новый год. Полк вел наступление, карабкаясь по горам, преследуя и обходя отступающих немцев. За несколько часов до Нового года мы заняли небольшой населенный пункт в горах, но, так как попали под непрерывный обстрел вражеских батарей, не решились остаться в нем. Новый год справляли в лесу, от противника в километре, у костров.

Разведчики наши раздобыли немного местного виноградного вина, и вскоре ведро с ним зашипело на углях от налипшего на дно снега. Приближалась полночь. Командир полка, прижав к уху телефонную трубку, стоя по колено в снегу, отдавал распоряжения артиллеристам: «По 10 штук на ствол и по моей команде — залпами по противнику!» А сам улыбается. И мы поняли, что это не отбитие контратаки, а новогодний «салют».

Без трех минут полночь. Командир полка снова взялся за трубку телефона. Я стоял рядом, внимательно следил за часовыми стрелками. Часы были проверены по радио, и поэтому наш салют должен был совпасть с заветной минутой рождения нового, 1945 года по нашему, московскому времени. Остается 15 секунд… Наконец — полночь! Новый год!

Я опускаю руку, и командир полка произносит в трубку короткое: «Огонь!» И сейчас же воздух сотрясается от залпа наших батарей. Звенят алюминиевые походные кружки. Командир полка произносит тост: «За нашу победу! За Родину! За дорогого Сталина! За скорое возвращение к дорогим и близким!»

В конце января вся наша группа была выведена из боев. Позиции мы сдали стрелковым частям. В короткий срок восстановив понесенные потери за счет пополнения, полк должен был быть приведен в полную боевую готовность.

Ни для кого не было секретом, что наше дальнейшее продвижение на запад потребует форсирования нескольких рек. Географию-то за годы войны все изучили неплохо, по картам ориентировались. Причем форсировать предстояло не какие-то там речушки, а полноводные реки — Грон, Нитру, Ваг, Мораву… Это все по дороге к городам Брно, Праге.

Формировка полка закончилась в двадцатых числах марта…

В конце марта был начат прорыв обороны противника на реке Грон, а нашей гвардейской конно-механизированной группе по особому сигналу предстояло войти в прорыв. Грон был форсирован, были захвачены плацдармы, наведены наплавные мосты, для нас, конницы, найдено несколько бродов.

Форсированы были Нитра, Ваг и Морава. На подступах к городу Брно гитлеровцы оказывали упорное сопротивление. Шли кровопролитные бои за каждую высотку, за каждый дом. Противник, чувствуя реальную угрозу потери Брно, бросал в бой все новые и новые резервы, вплоть до подразделений СС, оснащенных десятками танков и бронетранспортеров.

В боях за Брно погиб наш командир полка Николай Андреевич Клименко. Это случилось 20 апреля, когда до конца войны оставалось всего две недели. Как тяжело было терять боевых товарищей в эти весенние дни, когда все сильнее и сильнее чувствовалось дыхание победы! А хоронить погибших приходилось после каждого боя. Ведь не заговоренные же мы были ни от пули, ни от бомбы, ни от снаряда. На земле буйно цвела весна, и отчаянно хотелось жить!

И вот наступило 9 мая. Ранним утром началась неимоверная пальба. Что это? Прорыв немцев где-то рядом? Нет, ракеты! Ракеты всех цветов, трассирующие пули — только вверх… Победа! Победа!!!

…24 июня 1945 года. Красная площадь. Десять часов утра. Грянул Гимн Советского Союза, и мощные залпы артиллерийских орудий сотрясли воздух. Много залпов. Потом только узнали мы: их было пятьдесят.

В десять часов двадцать пять минут по площади разнеслось:

— К церемониальному маршу!..

И двинулись полки фронтов Великой Отечественной…

В конце 1985 года в Москве состоялась премьера фильма «Спроси у памяти своей».

Кинокадры исторической хроники. Красная площадь за несколько минут до начала легендарного парада. Сводные полки застыли в торжественном строю. Встали последовательно, как воевали фронты: Карельский — самый северный, за ним Ленинградский. Потом 1-й Прибалтийский. Следом три Белорусских. Четыре Украинских…

Из-под новеньких касок восторженно блестят глаза. Молодые лица солдат, командиров. Да, все они были молоды тогда. Где они сейчас? Что с ними стало? Как живут?

Я не случайно привел отрывок из сценария фильма «Спроси у памяти своей». На приведенные в нем вопросы пришлось отвечать и мне. Вот как это вышло.

В конце восемьдесят четвертого года мне позвонил кинорежиссер Семен Григорьевич Киселев.

— Мы с драматургом Михаилом Павловичем Березко узнали о вас из опубликованных пару лет назад в «Комсомольской правде» отрывков ваших фронтовых писем. В комментарии редакции сообщалось, что автор писем был на Параде Победы. Сейчас создается фильм об участниках Парада. Очень хотим с вами встретиться…

Я начал отказываться от приглашения, ссылаясь на то, что в параде участвовало около 10 тысяч человек. Среди них есть куда более достойные, нежели я. Но кинодокументалисты не те люди, от которых можно легко и просто «открутиться». Короче, встреча в одном из номеров гостиницы «Москва» состоялась.

Я рассказывал о Параде, каким он запомнился мне, про наш сводный полк 2-го Украинского фронта.

…Утро было дождливым, но непасмурно — празднично было на сердце! Стоя в строю, мы тихонько переговаривались, чуть не поминутно поправляя друг на друге то башлык, то чуть надвинувшуюся на бровь кубанку, то подцепленные с левого бока