Теперь она умнее… или мудрее. Она не ведется на его доброжелательность и знает точные границы их дружбы. Тем утром Гэри приехал на работу в отличном настроении, которое никто, даже Чед, не мог испортить. Пайпер почувствовала это издалека, но не поняла причину, пока тот не подошел вплотную к стойке.

У него на шее были засосы, объяснившие все. Ясно ведь, откуда они появились, и почему он не пытался их скрыть. Чертовы засосы на его чертовой бычьей шее от его чертовой девушки. Пайпер до сих помнит звон, с которым разбилось ее сердце. Она была достаточно глупой, чтобы забыть о существовании Флоренс, и расплата за это прилетела моментально.

Сейчас она не позволяет себе думать о нем как-то иначе, кроме как о боссе. Как бы это ни выглядело, на самом деле в их отношениях мало что изменилось. Они общаются только на работе. Он не в ее лиге. Она просто ассистент.

Хороший ассистент, черт возьми.

– Добрый день, – улыбается Пайпер, – мистер Барнс вас ожидает?

Это вряд ли, конечно. В календаре не стоит никакой встречи, и он собирается весь день провести в документах и на телефоне с остальными: дирекция готовится к завтрашнему совещанию.

– Как будто мне нужно, чтобы он меня ожидал, – холодно отвечает Флоренс, смеряя ее странным взглядом.

– Простите, – Пайпер становится неприятно, – просто обычно…

– Обычно что?

– Обычно мистер Барнс планирует встречи заранее. – Сложно оставаться профессионалом, когда так презрительно смотрят.

– Что ты здесь, по-твоему, делаешь? – уточняет Флоренс, наклоняя голову. – Думаешь, что ты его, как вы это называете? Рабочая жена?

– Простите, мисс Мендоса… – Пайпер окончательно теряется от агрессии. Так себя даже Макрори не вел. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Ты все понимаешь. Прибереги свои оленьи глаза для кого-то другого, я тебя вижу насквозь. Думаешь, ты незаметно проскальзываешь в его жизнь? Становишься незаменимой? Хочешь, чтобы он нуждался в тебе, такая у тебя тактика?

Флоренс сверкает глазами, и Пайпер невольно вжимается в стул. Что на нее нашло? Почему она все это говорит? Нет, может, это и было бы правдой… Но они с Гэри оба знают, кто они друг для друга. В их общении есть границы.

И что плохого в том, что она делает? Это из-за того, что они вместе ищут Гэри Джеймса? Но она ведь просто помогает.

– Я вижу, – довольно кивает Флоренс. – Ты очень наивная девочка, если думаешь, что это тебе поможет. И очень настойчивая. Будь осторожна: скоро он начнет от тебя уставать.

– Фло, – со стороны кабинета раздается рык Гэри, – зайди.

Она в последний раз смеряет Пайпер взглядом и отворачивается.

– Привет, дорогой, – ее тон мгновенно меняется, – хотела забрать тебя на ланч.

Дверь за ними захлопывается так громко, что стекла дрожат и грозятся осыпаться. Пайпер опускает глаза в свои записи и только теперь понимает, что строчки не разобрать. Она моргает, и две слезинки падают на бумагу.

Вдруг Флоренс права? Может, это так и выглядит со стороны, как будто Пайпер намеренно лезет в его дела, чтобы… Нет. Себастьян уже до смерти задрал бы шутками.

Она аккуратно вытирает слезы, которые так и норовят политься градом – опять! Не хватало еще, чтобы макияж потек, сидеть потом с красными глазами весь день. Лицо операционной дирекции, ага. Гиперчувствительное лицо.

Пайпер даже не понимает, от чего больше плачет: от обиды или разочарования. Все это время она успокаивала себя тем, что у Гэри идеальная девушка. Красивая, изысканная, как куколка. И умная – она же, черт возьми, галеристка. Разбирается в искусстве и всем таком. Эта разница между ними всегда была огромной: высокая, тонкая, интеллигентная Флоренс, которая порхает между выставками и гала-ужинами, и Пайпер, которую вся дирекция называет не иначе как «малая». Она никогда не будет такой же утонченной, зато может сделать презентацию, которую никто не хочет делать.

И теперь понимать, что Флоренс – это не какой-то недосягаемый идеал, а обычная красивая стерва из школьных комедий, почему-то даже больнее. Почему он с ней тогда? Гэри сказал никому не позволять себя оскорблять… А вот это можно считать оскорблением?

Дверь снова распахивается, и Флоренс практически вылетает из кабинета и проносится мимо нее.

– Стой, – командует Гэри.

Та останавливается в метре от стойки и как-то даже пригибается, опуская голову вниз. Волосы падают на лицо, скрывая его выражение.

– Ты кое-что забыла.

Он не рассержен – он взбешен. Пайпер всего раз слышала такую ярость, и то в трубке, когда сообщила ему имя Гэри Джеймса.

Страшно поворачиваться. Получается, он все слышал? Сложно представить, что можно сказать в такой ситуации, как объяснить, что она ничего не делает из того, в чем ее обвинили. Еще и заплаканная… Ну что за день!

Флоренс поднимает голову и чуть наклоняется в ее сторону.

– Прошу прощения, мисс Нолан, – произносит она медленно. Темные глаза горят от злости, и это совершенно не сочетается с ее речью. – Я не имела в виду то, что сказала.

Она тут же отворачивается и уходит, теперь держа спину ровной, но быстро цокая каблуками. Пайпер провожает ее взглядом и в глубине души надеется, что вернется та нескоро. Хотя бы не сегодня – и без того слезы уже не остановишь, а ей еще чертову презентацию делать.

– Пайпер, – зовет ее Гэри, и его голос теперь звучит намного мягче.

Чтобы на него посмотреть, приходится собрать все силы в кулак. Да, он выглядит рассерженным, но в то же время обеспокоенным. Как же не хочется, чтобы он начал этот разговор об их ролях на работе…

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Да, мистер Барнс.

Он кивает и уходит вслед за Флоренс. Пайпер запутывается в собственных чувствах и совсем не знает, как реагировать. Она продолжает плакать, теперь, видимо, просто от пережитого стресса. Макияж уже не спасти, но дело не в нем: Гэри заставил свою девушку перед ней извиниться.

Значит ли это, что он с ней не согласен? Или это и было то самое «не позволять себя оскорблять»? Что ж, тут вышел прокол: она позволила. Опять.

Что с ней не так? Почему когда она с друзьями или играет, то может и огрызнуться, и поругаться, но стоит появиться на горизонте реальной опасности, пугается и застывает? Это что, так всегда будет?

Гэри возвращается со стаканом воды в руках. Он заходит за стойку и протягивает воду Пайпер.

– Не слушай ее, – тихо говорит он, – и прости, пожалуйста, ты здесь ни при чем. Это наши… вопросы. Ей не