Он отодрал фанерный лист, переварился в оконный проём на улицу, присел на корточки. Из бревенчатой избы доносился смех. В деревне гавкала собака. Надрывался дизельный генератор. Он поспешил через двор и чуть не нарвался на очередную неприятность. Распахнулась входная дверь, из дома выбрался полицай с зажжённой сигаретой. Глеб распластался на земле припорошённый снегом. Сердце выскакивало из груди. Остальные, к счастью, не успели покинуть коровник. Хоть бы не стреляли раньше времени. Вроде тихо.

Полицай остался на крыльце, облокотился на перила. Они пошатнулись, но устояли. Мужик не смотрел по сторонам, а то бы запросто заметил бы необычный бугор на земле. Лейтенант не шевелился.

Занятная складывалась ситуация. Выдавать себя нельзя ни в коем случае, по крайней мере сейчас.

Снова открылась дверь и на крыльцо вышел второй полицейский.

- Что застрял Коляша? Я уже все сопли отморозил, - возмутился первый. - Протянем резину, пожрать не оставят. Слетится вся братья.

- Не хнычь. Пошли, - проворчал второй. - Пусть только попробуют не оставить.

Двое спустились с крыльца и двинулись за угол. Очевидно на той стороне находилась калитка. Они прошли в пятнадцати метрах от замершего разведчика и растворились в темноте.

- Везёт же вам, товарищ лейтенант, - шёпотом проговорил подбежавший Карабаш. - Вечно вы в какие-то истории попадаете и выпутываетесь.

Что-то ухнуло в темноте. Из коровника выпал ещё один боец. Шубин подбежал к крыльцу, поднялся по ступеням соблюдая осторожность, чтобы они не скрипели. Следом поднялся Карабаш. Из темноты возникли Левашов и Гулыгин. Последним подбежал Асташкин.

- Остаёшься здесь, - бросил ему Глеб. - Спрячься где-нибудь. Появятся полицаи, принимай меры. Только без шума.

- С удовольствием, товарищ лейтенант! -пообещал боец. - Такие меры приму, что другим пример будет.

- Всё мужики, действуем быстро. Времени нет, - прошептал Глеб. - Приготовить ножи. Будем их резать как свиней.

В этом здании до войны действительно работала контора. Они увидели короткий коридор, озарённый пламенем свечи. Лавки вдоль стены, выцветшие объявления и графики. Поверх них красочный плакат, изображающий горящую деревню и убегающего злоумышленника. «Красные партизаны несут вам смерть. Вашим домам и вашей стране разорение!» - не вполне грамотно вещал текст на русском языке. Рядом ещё один: трогательный Союз мирного жителя в телогрейки и немецкого солдата – «Моя деревня не пострадает. Я буду выдавать властям всех саботажников и бандитов!». Немецкий агитпроп работал на всю катушку. Выдавал нетленные шедевры.

В глубине коридора находилась печь, она отапливала здание. На полу валялись дрова. Из топки доносился хищный треск, процесс шёл полным ходом. Внезапное тепло как оторопь, кровь прилила к щекам. Главное не расслабляться. Дальше было небольшое помещение с кушеткой и письменным столом. Горела керосиновая лампа.

Толстомордый полицай развалился на кушетке, вроде не спал, но зевал заразительно. Он лениво повернул голову, в миг стал серым и подскочил на месте. Гулыгин опередил командира, схватил полицая заворот, прижал к дверному косяку. Крик застрял в горле, полицай закашлялся. Острое лезвие вдавилось в шею, проткнуло кожу. Тонкой струйкой потекла кровь. Полицай захрипел, испуганно забегали мутные глаза. Дотянуться до карабина он не успел, тот стоял прислонённый к стене.

- Будешь кричать - проткнуть горло! - на всякий случай предупредил Гулыгин. – Сигнализируй, что понял.

- Понял, - прохрипел полицай. - Не убивайте!

- Почему? - задал Гулыгин обезоруживающий вопрос.

- Не убивайте! Я свой, русский. Я в колхозе работал. Бригадиром механизаторов.

- Оставь при себе свои биографические сведения, - сухо сказал Шубин. - Пленные где? - В подвале. Немцы завтра утром их вешать будут.

- Где подвал? – Шубин начинал злиться.

- Там, - полицай показал глазами.

- Сколько ваших в зданий?

- Трое нас. Пока трое.

- Ладно.

Гулыгин перехватил выразительный взгляд командира и рассёк предателю горло, предусмотрительно отступив в сторону. Полицай подавился, за вращал глазами, что-то забулькал и зашамкал. Гулыгин схватил его за ворот, аккуратно вернул на кушетку продолжать предсмертные муки.

- Товарищ лейтенант, на этом уровне больше никого, - тягучим шёпотом сообщил Левашов. - Мы с Лехой по быстрому всё осмотрели. В подвале они. Мурлычет там кто-то. Только осторожно, ступеньки неудобные.

Лестница крута уводило вниз. Стены изъели широкие трещины. В них полицаи вставили свечи. Они оплавились, капал воск похожий на слезинки.

В первом помещении было что-то вроде комнаты отдыха. Здесь коптили лучины. За столом сидел кряжистый полицай с усами в расстёгнутом ватнике. За его спиной находилась открытая дверь, виднелись ступени. Видимо подвал был двухъярусным. На развёрнутым листе бумаге лежала нехитрая снедь. Полицай мазал краюху хлеба немецким маргарином, сверху клал толстый кусок колбасы и отправлял в рот, запивая чаем. Он с аппетитом чмокал, кряхтел.

Когда вошёл лейтенант Шубин с наганом в руке, мужик застыл с набитым ртом. А когда холодный глушитель упёрся ему в висок полицай чуть не подавился и позеленел от страха. Он начал было привставать, но Шубин надавил глушителем и едок плюхнулся обратно.

- Дожуй, - негромко сказал Глеб.

Челюсти полицая машинально заработали, глаза забегали по суровым лицам разведчиков. Дрожащая рука потянулась к кружке с чаем, но поднять её не смогла, затряслись пальцы.

- Вылитый плохиш, - презрительно сказал Карабаш.

Полицай судорожно закивал. Пуля пробила височную кость, сбросила предателя с табуретки. Подскочил Левашов, но не успел его поймать. Грузная туша шумно упала на пол. Глеб поморщился, впрочем это уже не имело значение. Лейтенант поспешил к дверному проёму. Спустился по лестнице.

- Пётр Николаевич, ты чего там уронил? - выкрикнули из подвала.

Шубин заторопился. Помещение внизу служило складом удобрений, запах которых ещё не выветрился, но всё ценное давно увезли, остальное выбросили. Пленных держали в закутке напоминающим загон для скота. Вместо стальных решёток толстые доски, набитые внахлёст. Дверь была заперта на задвижку. Подвал освещала керосиновая лампа.

Полицай отдыхал на приставленных друг к другу стульях. Когда в помещение ворвались вооружённые люди он подлетел словно ему фитиль вставили в заднее место. Предпринял попытку к бегству, споткнулся, ударился в загородку, при этом заорал как оглашённый. Опасений эти вопли уже не внушали. Подвал находился глубоко под землёй.

Шубин выпустил в него из нагана две пули. Попала только одна. Этот гад обладал повышенной резвостью, метался от стены к стене. Шубин пошёл на него, разрежая револьвер. Очередная пуля поразила полицая в сердце. Он упал, изогнулся коромыслом и в следующий миг успокоился. Лязгнул засов. Пленники грелись прижавшись друг к дружке.