Первым сдался воин. Заговорил скупо. Вынужденно. Хриплым голосом, короткими отрывистыми фразами человека, привыкшего командовать:

– Месяца два сидит один сумасшедший. Занимался магией, изготовлял драгоценные камни. Попался. При нем, – он замялся, подбирая слова. Клер поняла, что поставило его в тупик. Подсказала:

– Была черная походная шкатулка с желтым камнем?

– Да. С желтым камнем, – монотонным голосом согласился воин.

– Как он назвался? Он жив? Так хочется посмотреть на настоящего мага!

– Назвался Деном. Жив.

– Где же вы его держите? Не сбежит?! – Клер с замиранием сердца продолжила игру. Она очень боялась ошибиться.

Воин зашатался, противоречивые чувства владели им. Клер поддержала его рукой, вкрадчивым мягким голосом повторила вопрос. Воин не устоял, проговорил едва слышно:

– В монастыре, в главной башне…

Клер решила больше не рисковать, наполнила чаши вином и незаметно бросила по крупинке другого препарата, протянула гостям и приказала выпить. Через минуту заметила осмысленность в глазах, и продолжили разговор, как ни в чем не бывало. Они поговорили еще минут пять ни о чем, и расстались весьма довольные результатом и друг другом. Клер надеялась, что теперь они ничего не смогут вспомнить. Не должны вспомнить…

Кула Клер впустила через несколько минут после ухода гостей. Бывший наемник тихо приблизился к двери, и не успел постучать, как она приоткрылась перед ним; послышался тихий шепот:

– Заходи, все в порядке! – узнал он голос обожаемой госпожи.

Кул скользнул в темный проем. Клер закрыла дверь и задвинула мощный засов. Они поднялись в каминный зал, и пока Кул согревался подогретым вином и ужином, принесенным Вей, Клер раскрыла футляр портативной навигационной системы, замаскированной под небольшой ларец. Включила. На экране высветился план города. Кул отставил чашу, заворожено следя за действиями женщины и изображением на экране. Для него не было новостью, что люди со звезд могут творить настоящие чудеса, но всякий раз это приводило его в трепет. Природная сметка и цепкий ум не безоговорочно принимали эти чудеса, он пытался разобраться в них, понять механизм действия, и очень часто не без успеха, что приводило в восторг замкнутого и внешне хмурого Слоуна, занимавшегося подготовкой аборигена.

– Это дом, в котором мы сейчас находимся? – он указал пальцем на ритмично мерцающий на экране квадрат.

Клер кивнула, но Кул по ее озадаченному лицу понял, что что-то происходит не по плану. Он всмотрелся внимательнее, и заметил на экране небольшую мерцающую точку, медленно двигающуюся по широкой линии, и понял, что это улица. Повернулся к девушке:

– Что показывает этот светлячок? – он указал на экран. – А вот еще, в нашем доме!

– Это один из гостей, посетивших наш дом десять минут назад, – произнесла Клер озабоченным голосом. – Я при расставании поставила чиновнику «маяк»! – пояснила она и довольно засмеялась, вспомнив недавнюю сцену прощания с незваными гостями. Некоторое время сосредоточенно манипулировала клавиатурой прибора, потом сокрушенно покачала головой, облегченно вздохнула. Поднялась, заставила замереть Кула и, найдя что-то у него на куртке, ловким движением вытащила, показала короткую иглу, пояснила: – Перед твоим уходом я тебе тоже установила «маяк», – увидела обиду и недоумение в глазах бывшего наемника, поспешно продолжила. – На задании мы всегда так экипируем людей, чтобы знать, что с ними происходит и вовремя прийти на помощь, – заверила она, сглаживая неловкость. – Я надеялась, что ты заметишь знак опасности, выставленный на окне Вей, и затаишься поблизости. А потом в этой суете забыла снять «маяк» с тебя, и он вносил искажения. Слишком близко поначалу был от тебя чиновник, а я не могла понять, что происходит! Оборудование-то кустарное! – Обида исчезла с лица Кула, глаза засветились восхищением, а Клер вновь склонилась над пультом. – А теперь, пока он спешит к своему начальству, расскажи, что удалось узнать тебе.

Кул налил себе еще бокал подогретого вина, сел в кресло, вытянул ноги ближе к тлеющему углями камину и начал рассказ.

Первым делом Кул наведался в знакомую харчевню. Сел на скамью за длинным столом и не торопясь, принялся за запеченную форель, при этом, не пропуская ни слова из разговора своих соседей. Несколько раз мимо него проходил хозяин, лично обслуживая посетителей по богаче на вид. Кула, к счастью, не признал, да это и не мудрено; Клер постаралась, и так загримировала его, что служанки, которых он же нанимал на работу к госпоже, не признали его в образе лесоруба, когда он покидал особняк, уходя на задание. С его лица исчез приметный уродливый шрам, зато появилась пышная борода, контактные линзы изменили цвет глаз так что, узнать его было трудно.

Не услышав ничего интересного в харчевне, мнимый лесоруб скупо расплатился, и пошел на торговую площадь. Потолкался по рядам, послушал свежие сплетни, поторговался за набор метательных ножей, правда, так и не сошелся в цене; рассказал несколько занятных историй, подводя слушателей к нужной теме, но ничего нового не услышал. Не было разговоров об их ночном рейде в монастырь! Это было странно, не нашлось ни одного человека, видевшего или слышавшего что-либо о происшествии в цитадели! Город словно вычеркнул ту жуткую ночь из своей памяти! Или его заставили вычеркнуть…

Кул побывал еще в нескольких местах, где можно было узнать новости или услышать невероятные истории, как от заезжих, так и местных купцов, но и от них не удалось узнать ничего существенного. Так, выдуманные байки о колдунах и магах, якобы творящих чудеса в отдаленных странах.

К вечеру, изрядно измотанный, он вернулся в центр Столицы. Стены цитадели, проступали мрачной громадой из начинающего спускаться с гор тумана. Там, за стеной скрывался монастырь. Что бы подойти к стене цитадели, необходимо пересечь довольно широкую площадь, а это было невозможно, так как после полудня улицы, выходящие на нее, оказались перекрыты заставами. Раньше, насколько он помнил, этого не делалось, и теперь пришлось дожидаться темноты. Охрана цитадели выводы из ночного нападения сделала.

Он зашел в ближайшую харчевню, заказал кружку теплого пива, и, сев поближе к очагу, стал ждать наступления ночи. Посетителей в этот час было немного, и вели они себя спокойно. Цедили подогретое пиво, закусывали жареным мясом или форелью и лениво переругивались. Кое-где стучали игральные кости. Несколько раз заглядывали стражники, пробегали внимательными взглядами по лицам столующихся, но, не заприметив ничего подозрительного, с сожалением покидали теплое помещение. Кул согрелся быстро, спину приятно грело, и пропитанная влагой тумана одежда стала парить просыхая. Он не успел покончить с пивом, как ночь, усиленная спустившимся с гор туманом окончательно накрыла Столицу. С улицы донесся тоскливый звон колокола, – пробило десять часов. Пора уходить. Он бросил пробегающей с грудой порожних кружек служанке монету и вышел во тьму. Было холодно и сыро. Легко одетый Кул сразу же продрог до костей.

Он направился в сторону площади. Чем ближе Кул подходил к цели, тем безлюднее становилась улица, и скоро он оказался один. В конце узкой улочки, перед самым выходом на площадь светился какой-то огонек. Бывший наемник осмотрелся по сторонам, и, прижимаясь к леденящим стенам домов, обступивших пустынную улочку сплошной стеной, крадучись направился к источнику света. Стояла мертвая тишина. Ни одного освещенного окна, ни одного звука не доносилось из домов этого мрачного города. Столица затаилась в страхе…