– Столько наготовила… Позвоню Линде; может, она составит нам компанию.

Ясно было, что мама хочет позвать Линду не ради совместного ужина.

Не успела та прийти, как они заговорили о статье. Мама подчеркивала сходства между Мэтти и человеком, которого описали свидетели.

Я многозначительно на нее смотрела. «Мне ты говорила совсем другое».

Она ковыряла вилкой еду. Кусала губы.

– Странно все это. Та же машина, та же национальность и даже работа…

– Вот уж он обрадуется, если такое от тебя услышит!.. Эми, дорогая, ты сама говоришь как умалишенная.

– Я не собираюсь что-то ему говорить.

– Точно. Не самая подходящая тема на ночь глядя.

Мама молчала и задумчиво накручивала локон на палец, тупо глядя в свою тарелку. Линда наклонилась и заглянула маме в глаза.

– Ты же не думаешь, что…

– Нет, конечно, нет, – поспешно ответила мама. – Хотя все это очень странно. Столько совпадений…

Линда выпрямилась и набила полный рот еды. Если б я, как она, позволила себе разговаривать с набитым ртом, меня быстро прогнали бы из-за стола.

– Твой мужчина Мэтти Мелгрен, красивый и обаятельный, готовый проехать полгорода, чтобы купить Софи мороженое, – на самом деле серийный убийца… Ну да, очевидно же.

– Дес так думает, – вставила я. – Смотри.

Показала ей кривую надпись на газете. Линда покачала головой и медленно выдохнула через нос.

– Теперь понятно, что тебя сбило с толку, Эми. Что за говн…

– Он беспокоится о нас…

– Ну-ну, все его беспокойство от одного места.

– Линда!

Я сдержала смешок. Маме было тридцать два, но пуританства в ней было не меньше, чем в бабушке.

– Ты любишь искать в людях лучшее, давать им шанс. Только это другой случай. Дес Баннистер – беспринципный гад.

– Зажатые булки, – не удержалась я.

– Что это значит, Софи? – прыснула Линда.

– Так Мэтти его называет. Он его по-разному называет.

Она расхохоталась:

– Хотя бы твой мужчина понимает, что к чему… Зажатые булки. Ха! Обязательно запомню.

– Не может же убийца быть консультантом и помогать тем, кто потерял близких, правда? – спросила мама. В ее голосе было столько надежды… Она, как ребенок, искала поддержки. «Видишь, под кроватью нет никаких чудовищ». – Стал бы он выдавать себя в такой ситуации?

– Зачем вообще что-то о себе говорить?

Линда пожала плечами и взялась за вилку.

– Этот профессор из телика считает, что убийца обожает игры.

Мама ответила неразборчиво.

– Что-что? – переспросила Линда.

– У Мэтти есть поводок.

– И?..

Я сразу поняла, к чему мама упомянула поводок. Воспоминание пронзило мозг, как выпущенная из темноты пуля.

– Софи нашла у него дома поводок. Мэтти сказал, что это поводок бигля его мамы, хотя никогда раньше не говорил, что родители держат собаку. Разве это не подозрительно?

– А ты ему все о себе рассказываешь?

– Нет, но…

– Но что?

– На днях он поцарапал чужую машину и уехал, не оставив даже записки. А когда в итальянском ресторане нам не включили в счет одно из блюд, ничего не сделал, и еще сказал, что нам «повезло».

– Господи, ну и бандит он у тебя!

– Я серьезно.

Линда подалась вперед и сжала мамину руку в своей.

– Я тоже не шучу. Ты прекрасно знаешь Мэтти. Он хороший человек. Не позволяй Зажатым Булкам запудрить тебе мозги. Даже в голову не бери.

Она была права, но это уже ничего не меняло. Я послушала маму, и во мне зародилось сомнение. Открылось окно, которое мне так и не удалось закрыть.

Глава 37

В день, когда в газете напечатали фоторобот, на уроке английского мы изучали «Отелло». На дом нам задали сочинение по цитате «Берегитесь ревности, синьор. То – чудище с зелеными глазами, глумящееся над своей добычей»[25]. Согласны ли вы с автором? Проиллюстрируйте свои аргументы примерами из текста.

Ревность – не единственный монстр, глумящийся над своей добычей. Сомнение – демон, выгрызающий внутренности и оставляющий после себя одну пустую оболочку.

По крайней мере, так было со мной. Так я себя чувствовала. И чувствую. Высосанной. Пустой. Не верящей никому, даже себе.

Передо мной открытая коробка с газетными вырезками. Фоном играет электронная музыка на радиостанции «Кэпитал». Не то чтобы я ее люблю, скорее она перекрывает изматывающий мысленный саундтрек.

Бастер посапывает в своей корзинке, подергивает лапами во сне. Я смотрю на него и завидую. Мне бы его спокойную беспечность… Затем достаю из коробки следующие страницы.

Слезы застилают глаза и мешают читать. Как в тумане вижу заголовки. Много заголовков.

ЕЩЕ ТРИ ТРУПА. ИТОГО ПЯТЬ

НАЙДЕНА ОЧЕРЕДНАЯ ЖЕРТВА

УБИЙЦУ НЕ ОСТАНОВИТЬ

САМЫЙ ДЕРЗКИЙ СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА В ИСТОРИИ БРИТАНИИ

ОДЕРЖИМЫЙ УБИЙСТВАМИ

УБИВАЕТ, УРОДУЕТ, БРОСАЕТ В ТЕМНОТЕ

СЕВЕРНЫЙ ЛОНДОН В УЖАСЕ: УБИЙЦА СРЕДИ СВОИХ?

Натыкаюсь на фоторобот Мэтти. Тот самый, который подсунул нам под дверь Дес Баннистер, чтобы посеять сомнение. Или оклеветать?

То, что я сохранила изображение, подтверждает мою тогдашнюю уверенность в невиновности Мэтти. Знай я тогда, чем все закончится, не стала бы добавлять заметку в коллекцию, которая, что интересно, с тех пор не пополнялась.

Газетчики наперебой озвучивали всевозможные догадки, посвящали главные статьи номера описанию свидетельских показаний и судачили о том, что бы это могло значить. Тем не менее на фотороботе Мэтти моя коллекция закончилась. И я по сей день не знаю, изображен ли на нем мой самый любимый человек.

– Это не тот, кого ты любила, – говорит Дженис. – Ты любила не убийцу, а того, кто заменил тебе отца. Того, кто водил тебя в парк и покупал мороженое.

Понятно, к чему она клонит. Хочет сказать, что я не виновата, что любила его. Это было нормальное чувство, и оно не делает меня плохим человеком.

К сожалению, Дженис не понимает, что я не просто виню себя за любовь к нему, а скорее за то, что сделала, несмотря на всю свою любовь. Что наша с ним близость меня не остановила.

Кто я после этого?

Возможно, Мэтти не заслуживал доверия. А я разве заслуживаю?

Начинается старая композиция «Радиохед» о том, что ты и есть свой главный враг. Сто лет ее не слышала, а тут она включается, словно вызванная моими мрачными мыслями…

Захлопываю коробку, а с ней и окно в прошлое. Жаль, что призраки меня никогда не покидают.

Все началось с фоторобота. Для меня. Для него. Путешествие в беспросветную тьму. Вопросы, сомнения, накатывающий стыд.

– Почему ты считаешь себя виноватой за то, что с ним случилось? – спрашивает мама.

Потому что так и есть.

Смотрю на часы, хотя и без того знаю время. С самого пробуждения