Именно город Тулан, находящийся, вероятно, в штате Табаско, гватемальские индейцы майя считают отправной точкой всех своих переселений. Мы не должны путать это место с Толланом из мексиканских сказаний. Возможно, это название в обоих случаях произошло от корня, означающего место, из которого племя тронулось в путь, отправной пункт, но географическая связь полностью отсутствует. Отсюда Нима-Киче, Великий Киче, начал свой путь в горы в сопровождении трех своих братьев. В «Пополь Вух» говорится, что Тулан оказался несчастливым местом для людей, так как там они сильно страдали от холода и голода, и, как и при строительстве Вавилонской башни, языки первых четырех киче и их жен так перепутались, что они не могли понять друг друга. Конечно, это сказание было создано с целью объяснить разницу в диалектах различных групп майя и едва ли может иметь какие-то реальные основания, так как диалектические изменения происходят очень постепенно. Братья, как повествуется далее, поделили землю так, что один получил районы Мамес и Покомамс, другой — Верапас, третий — Чьяпас, а Нима-Киче получил страну киче, какчикелей и цутухилей. Было бы чрезвычайно затруднительно сказать, имеет ли это предание под собой какое-либо достоверное историческое основание. Если это так, то оно относится к периоду, предшествующему вторжению науа, так как упомянутые регионы, заселенные этими племенами, не были так разделены между собой ко времени прибытия сюда испанцев.

Как и в случае с ранними династиями в Египте, много неясностей окружает историю первых царей киче. Действительно, имеется период такой неопределенности, что даже число правивших царей точно неизвестно. Из этого хаоса всплывают такие факты: цари киче осуществляли верховную власть над народами Гватемалы, они были современниками правителей города Мехико, и их часто избирали из числа князей зависимых государств. Акшопиль, преемник Нима-Киче, доверил своему среднему сыну управление народом какчикелей и поставил младшего сына над народом цутухиль, а старшему сыну отдал трон народа киче. Его старший сын Икутемаль, став преемником отца, подарил царство какчикелей своему старшему сыну, сместив собственного брата и нанеся ему таким образом смертельное оскорбление. Последовавшая за этим борьба длилась на протяжении нескольких поколений. Она ухудшила отношения между этими двумя родами майя в Гватемале и подорвала их силу. Обе стороны использовали в своей борьбе наемников из числа науа, которые внесли в существование майя много собственных неприглядных черт.

Такое положение дел продолжалось вплоть до времени прихода испанцев. Какчикели стали считать датой начала нового отсчета времени нанесенное ими в 1492 году поражение Кай Хун-Апу. Они могли и не стараться, так как уже близилось время, когда все календари их народа должны были кончиться, а записи суждено было вести уже другим людям и иными письменами. Одно за другим, главным образом по причине неразумной практики заключать союзы с захватчиками в борьбе против своих сородичей, древние царства Гватемалы стали добычей отчаянных конкистадоров, а их народы попали под иго Испании и стали невольниками, которым было суждено плодить бесчисленные поколения рабов.

То, что могло быть самым ценным источником для изучения истории майя, — увы! — в настоящее время скрыто от нас за семью печатями. Мы ссылаемся на манускрипты и надписи майя, смысл которых не могут расшифровать современные ученые. Некоторые старые испанские монахи, жившие в тот период, который последовал непосредственно за заселением этих краев белыми людьми, умели читать эти письмена и даже писать ими, но, к сожалению, они либо считали их порождением Дьявола, либо, раз это была местная письменность, вещью, не имеющей никакой ценности. Через несколько поколений все знания о том, как расшифровывать эти письмена, были окончательно утеряны, и для наших современников они представляют собой практически книгу за семью печатями. Наука пытается применить к ним логику и дедукцию, а люди, чья квалификация бесспорна, посвятили жизнь проблеме разрешения одной из величайших и самых таинственных загадок, какую человечество когда-либо пыталось решить.

Хорошо известна романтическая история открытия ключа к египетской иероглифической системе письма. На протяжении веков значки, изображенные на храмах и памятниках страны Нила, были для европейских ученых мужей всего лишь массой бессмысленных картинок и знаков. Так было до тех пор, пока сто лет назад не был обнаружен Розеттский камень, давший возможность их истолкования. На этом камне имелась одна и та же надпись, сделанная на греческом языке, записанная демотическим письмом (сокращенная форма скорописи египетского письма) и иероглифами, так что открытие «алфавита» утраченной письменности стало довольно простым делом. Но в Центральной Америке нет Розеттского камня и нет шанса на то, что такое вспомогательное средство когда-либо может быть найдено.

Основными рукописями майя, избежавшими разрушительного воздействия времени, являются кодексы, находящиеся в библиотеках Дрездена, Парижа и Мадрида. Из них известен Codex Perezianus, хранящийся в Национальной библиотеке в Париже, Дрезденский кодекс, долго считавшийся ацтекской рукописью, и Кодекс Троано, названный так по имени одного из его владельцев сеньора Тро-и-Ортолано и найденный в Мадриде в 1865 году. Эти рукописи имеют отношение главным образом к мифологии майя, но, так как их невозможно расшифровать хоть с какой-то точностью, они не могут нам сильно помочь в расширении знаний по этому предмету.

Алтарь в Храме Креста дает представление о том, как в общем виде выглядела письменность древних народов Центральной Америки. Этот стиль несколько варьируется в большинстве рукописей и надписей, но в целом признано, что все применявшиеся системы первоначально возникли из одного общего источника. О квадратных значках, которые выглядят как переплетение лиц и предметов, говорят, что они имеют форму булыжника. И нельзя сказать, что это описание к ним не подходит. Из древних испанских рукописей известно, что их читали сверху вниз и одновременно двумя колонками. Язык майя, как и все языки народов Америки, был таков, что для выражения какой-нибудь мысли всю фразу собирали в одно слово. Полагали, что несколько значков или составных частей каждого квадратика или схематического изображения необходимы для того, чтобы составить такое сложное выражение.

Первый (так называемый) ключ к иероглифам Центральной Америки был найден епископом Ланда, который приблизительно в 1575 году предпринял попытку вычленить алфавит майя, пользуясь местными источниками. Ланда не располагал к себе местных жителей, чьи литературные сокровища он почти полностью истребил, и те в отместку сознательно обманывали его в том, что касалось истинного значения различных иероглифов.

Первый настоящий шаг на пути к расшифровке письменности майя сделал в 1876 году Леон де Росни, француз, изучавший древнюю Америку, которому удалось истолковать знаки, обозначающие четыре стороны света. Как это бывало со многими важными открытиями, значение этих иероглифов было в это же самое время раскрыто профессором Сайрусом Томасом в Америке. В двух из этих четырех значков был найден символ, который обозначал «солнце», что, по признанию де Росни, было само собой разумеющимся. Однако слово, которым майя обозначали солнце (kin), также обозначает «день», и позднее оказалось, что этот знак использовался также и в последнем значении. Открытие смысла этого знака в значительной степени стало стимулом для дальнейших изысканий, и благодаря материалу, имеющемуся теперь в их распоряжении, доктора Фёрстеман и Шеллхас из Берлина сумели добиться успеха в нахождении символа, обозначающего луну, и иероглифа, обозначающего у индейцев майя месяц протяженностью в двадцать дней.